Здание Государственной Думы. Зал 830.

9 декабря 2008 года. 10 часов 30 минут

 Председательствует председатель Комитета Государственной Думы по природным ресурсам, природопользованию и экологии Н.В. Комарова.

Язев В.А. Просьба занимать места, кто еще этого не сделал. Наталья Владимировна Комарова сейчас подойдет. Я думаю, мы уже можем начинать работу нашего «круглого стола».

Уважаемые коллеги! Наш «круглый стол», на мой взгляд, посвящен чрезвычайно важной теме. Важной, актуальной и системно-сложной для России в целом. Это начало массированного освоения недр арктического шельфа России. У нас, так сложилась история, нет большого опыта в этом деле. Один проект «Приразломный» пока, и тот не реализован в полной мере.

Мы хотим провести этот «круглый стол» на анализе проекта Штокмана. Это уникальный проект, вы все знаете, с колоссальными запасами. Там было 3,2, потом 3,8, цифру 3,7 называли, сейчас опять 3,8 триллиона кубометров газа, 30 или около того миллионов тонн конденсата. Оно уникально, это месторождение, и по своему географическому положению, и по запасам, и по технологии освоения. У нас такого опыта еще нет.

Это зона прохождения айсбергов. Нужна подруливающая платформа, которая работает в режиме добычи, подготовки к транспортировке газа, могла бы и отойти от этой точки, в случае ледовой опасности, и вернуться в короткое время.

Это проект, сложный с точки зрения финансовых схем его реализации. Он сложный еще и тем, что находится в шельфовой зоне, то есть не является территории России в чистом виде, с точки зрения налогового законодательства, таможенного законодательства, то есть он сложный во многих отношениях. И поэтому нужна внятная государственная политика и, возможно, корректировка законодательства в некоторых областях, по крайней мере, для того чтобы этот проект был эффективно реализован.

То, что его необходимо реализовывать и время подошло — это совершенно очевидно тем, кто занимаемся балансами топливно-энергетических ресурсов, текущими и перспективными. Этот газ нам нужен и в «Северный поток», и на северо-запад России. Нужен газ в сжиженном виде для того, чтобы Россия заняла достойное место в глобальном рынке, так же как в трубопроводном транспорте.

Поэтому, мне видится, первое, что мы должны сделать, послушать презентацию этого проекта и потом выступить по широкому кругу вопросов. У нас список участников позволяет это сделать. Необходимо обсудить те аспекты, которые руководители проекта ставят перед Государственной Думой, в части корректировки законодательства.

Я предоставляю слово для доклада главному исполнительному директору «Штокман Девелопмент АГ» Комарову Юрию Александровичу, с презентацией проекта.

Пожалуйста, Юрий Александрович.

Комаров Ю.А. Уважаемый Валерий Афонасьевич, уважаемая Наталья Владимировна, уважаемые коллеги! Я бы хотел начать, может быть, с небольшой истории. Где-то на рубеже ХХ — ХХI века в этой же аудитории мы презентовали проект «Голубой поток», и Государственная Дума очень серьезно помогла в решении многих налоговых аспектов, правовых аспектов, и проект был успешно реализован.

Сегодня мы говорим о проекте, который по своей технологической сложности, по своей структурной сложности, наверное, на порядок выше, чем «Голубой поток». Я думаю, что не стоит говорить о стратегической значимости освоения Арктического шельфа, о той стратегической значимости производства СПГ, который будет в рамках этого проекта для становления России, как глобального игрока, не только ведущего игрока, не только в Европе, но и на мировом глобальном газовом рынке.

Мы сегодня говорим о Штокмановском проекте, это пионерный проект, который должен будет открыть дорогу для последующих проектов.

Валерий Афонасьевич уже сказал, что это месторождение с запасами 3,8 триллиона кубических метров газа, это по категории С₁, и для сравнения, эти запасы сравнимые со всеми запасами Норвегии.

Проект будет реализовываться 3-мя фазами.

Первая фаза, поскольку это пионерная фаза, наиболее сложна и требует привлечения международного опыта и знаний. Газпром имеет великолепные знания и технологический опыт реализации сложнейших проектов на суше, и добыча, и транспорт. Но в силу волей судеб, Газпром пока не занимался проектами на море и в Арктике, и соответственно, вот такая консолидация опыта крайне необходима.

Уже было сказано, что этот проект синхронизованный, он будет являться одним из источников поставок газа через газопровод «Северный поток», стратегическую значимость этого проекта все отлично знают. И также он будет первым проектом, когда Газпром сам произведет большие объемы СПГ, в первой фазе — это 7,5 миллиона тонн, а всего проект рассчитан на 30 миллионов тонн.

Ясно, что вот это чрезвычайно сложный проект, который будет на полное развитие производить 70 миллиардов кубов газа, если будет 3 фазы, а нельзя исключить, что будет и 4, это будет 95 миллиардов. То есть это проект, который сравним по своим объемам с Заполярным месторождением. Это одно из последних месторождений, которое было запущено в России. Только все это нужно будет сделать не на суше, хотя и в суровых условиях, а под водой. То есть это все вещи, которые диктует технологическая сложность, техническая сложность проекта.

Это проект, в котором партнеры участвуют с прямыми иностранными инвестициями, с достаточно серьезными, и доля их участия 49 процентов, но об этом я скажу чуть позже.

Безусловно, это проект, который будет очень существенным и для наполнения российского бюджета. Только по первой фазе планируется, что будет порядка 30 миллиардов долларов, вот за 25 лет, что мы должны работать с партнерами, это поступления в бюджет России.

Проект, как я сказал, чрезвычайно сложный. Он сложен по всему комплексу. Я бы сказал, что это 5 субпроектов.

Подводный добычный комплекс — 70 миллионов кубов газа в сутки по каждой фазе, это очень большие объемы.

Это климат. Арктика и необходимость адаптации технических решений к этим условиям, это чрезвычайно сложная задача; проект сложный из-за временных рамок, работать в этом регионе можно где-то 4-5 месяцев, и, естественно, это очень жесткие требования к соблюдению графика. Опоздание на 2-3 месяца означает не просто сдвиг на 2-3, а это практически год. А год потери в таком проекте, это колоссальные экономические проблемы.

Это сложный рельеф дна, общий перепад высот, по трассе газопровода, где-то 4 тысячи метров. И тот, кто занимается транспортом, он понимает, морским транспортом, тем более двухфазного потока, он понимает эти сложности. Большая глубина 340 метров, практических аналогов реализации подобных проектов в таком комплексе в мировой практике нет. Так что мы всегда шутим, что если мы добьемся успеха, то мы попадем в Книгу Гиннеса, хотя нам бы хотелось, чтобы этот проект был попроще по своей технологической сложности.

Высокие капитальные затраты. В ценах 2006 года капитальные затраты на первую фазу где-то порядка 15 миллиардов долларов. То есть эта тоже сумма впечатляет.

Следующее.

Если говорить об организационной структуре, это очень важный элемент. И бизнес-модель, которая используется в проекте, она тоже достаточно инновационная, она родилась на базе анализов всевозможных концепций и пока еще в России не применялась, думаю, что нигде в мире она не применялась. И соответственно там возникает ряд аспектов объективных, связанных с правовыми аспектами и с налоговыми аспектами, применение этой бизнес-модели.

Важно сказать, что держателем лицензий всех 100 процентов остается Газпром в лице Севиорнефтегаза, он владеет этой лицензией. «Штокман Девелопмент» — это проектная компания для реализации первой фазы освоения Штокмановского проекта.

Как я уже сказал, акционерами компании является Газпром — 51 процент, то есть Газпром владеет контрольным пакетом акций, «Тоталь» французская компания — 25 процентов и норвежская «СтатойлГидро» — 24 процента.

Юридическое место регистрации компании это Швейцария. Это связано определенно с правовыми вещами, потому что пока еще российское законодательство не позволяло реализовать многие вещи, которые зафиксированы в соглашении учредителей. Так и с точки зрения организации проектного финансирования пока это единственная возможность.

Но вся работа будет осуществляться в России. И в России зарегистрированы филиалы, в Москве, Мурманске и Териберке. То есть в местах реализации проекта, и налоговая юрисдикция проекта будет российская. То есть Россия получит все налоговые поступления от реализации проекта.

Планируется, что окончательное инвестиционное решение должно быть принято на рубеже 2009-2010 годов. Мы сейчас находимся на стадии разработки предпроектных технико-экономических решений, базовое проектирование, экспертизы, получение разрешений.

Мы приблизительно выполнили сейчас порядка сорока процентов этих работ. Начали мы активно работать еще до учреждения компании в ноябре месяце. И конкретные сроки будут зависеть, как мы быстро пройдем государственную экспертизу, и как мы быстро получим разрешение на строительство. Хотя и ясно, что с технологической точки зрения ответственность и сложность принимаемых решений технологических чрезвычайно высокая.

Я уже сказал, что в этом проекте применена достаточно новая бизнес-модель, которая на наш взгляд полностью отвечает интересам России. Это был достаточно сложный поиск этой модели.

Если говорить о ключевых элементах, чем отличается эта бизнес-модель от любых иных или чем характеризуется. Я уже сказал, что иностранные партнеры не получают доступа к лицензии, лицензия остается в распоряжении Газпрома. Партнеры являются миноритарными акционерами. Очень важно, что маркетинг всей этой продукции, природного газа и сжиженного газа, будет осуществлять Газпром в рамках своей экспортной стратегии.

Партнеры после принятия окончательного инвестиционного решения, что, я говорил, планируется на рубеже 2009-2010 годов, в случае вхождения в проект выплатят существенный бонус.

Ясно, что все три партнера, они вносят в проект свои технологии, в том числе и партнеры, и вы знаете, что в частности и «Тоталь» имеет большой опыт разработки морских месторождений. И, безусловно, чрезвычайно важно участие норвежской «СтатойлГидро», поскольку это наш сосед. И они в последнее время реализовали два очень крупных проекта, сопоставимых частично с Штокманом, но значительно меньших объемов и несколько легче условия. И у них, в этих проектах, есть и удача, и неудача. То есть это позволит нам аккумулировать их опыт и двигаться в этом проекте.

Партнеры финансируют свою долю капитальных затрат пропорционально доле участия и участвуют только в первой фазе, вторую и третью будет осуществлять Газпром самостоятельно в течение 25-ти лет. Инфраструктура, которая создается в рамках первой фазы, она должна будет работать, вот срок эксплуатации ближе к 50-ти годам. Через 25 лет партнеры по рамочному соглашению должны выйти из партнерства и владельцем компании будет 100 процентов Газпром.

Ясно, что этот проект чрезвычайно важен с точки зрения инновационного развития российского потенциала, и в рамках вот рамочного соглашения предусмотрено, что при прочих равных условиях преимущество будет придаваться российским поставщикам и производителям, и мы достаточно серьезно, я бы сказал, что очень серьезно, подходим к этому вопросу, и прорабатываем, создаем базу вот тех промышленностей, которые могут участвовать в этом проекте.

Существенная вещь, связанная с проектом, она связана с тем, что вот эта бизнес-модель, она мотивирует на достижения лучших экономических результатов, поскольку доход компаний будет зависеть от соблюдения графика и соблюдения бюджета.

Если сравнить вот эту модель, предположим, с соглашением о разделе продукции, то, на наш взгляд, это более выигрышная модель, потому что в соглашении о разделе продукции, в общем-то, это в определенной мере затратный механизм, поскольку инвесторы не получают компенсацию полную своих затрат.

В рамках проекта был ряд базовых допущений, на чем строилось, поскольку проект чрезвычайно сложный, обычно для таких видов проекта нужно досягать экономическую внутреннюю норму доходности где-то на уровне 17-20 процентов.

У нас капитальные затраты оценивались с 2006 года, с тех пор прошли изменения, я покажу какие цены на продукцию, то есть на углеводороды, исходили из уровня 50-60 долларов за баррель, сегодня, вы знаете, что это ниже, но для нас, наверное, это не самый ключевой вопрос, потому что мы отлично понимаем, что цены — это цикличный вопрос, обычно цикл где-то длится 8-10 лет, из двух полуциклов — благоприятной ценовой ситуации, неблагоприятной. Но мы исходим, что это стратегический проект, рассчитанный на десятки лет, мы уверены, что ценовая ситуация вернется, поскольку дешевого газа, дешевой нефти больше в мире не будет, и все это отлично понимают.

Мы исходили из того, что весь НДС возмещается, включая на шельфе, но это не так однозначно, поскольку этот вопрос возмещения НДС на шельфе, он до конца не урегулирован. И отсутствует экспортная пошлина на СПГ, де-факто это так, но законодательно это не определено.

И вот при этих показателях внутреннюю норму доходности проекта, она составляла 17,4 процента, то есть тот проект вот та норма доходности, которая позволяет входить в такой проект.

Если говорить о, что получит Российская Федерация от этого проекта, то вот за 25 лет предварительно оцениваются налоговые поступления в бюджет, 13,9 миллиарда долларов, и налоговые поступления в виде таможенных платежей за экспорт трубопроводного газа — 20,7 миллиарда рублей.

Конкретно «Штокман». Он выплатит налог на прибыль 4,2 миллиарда, налог на имущество в 1,6. Газпром, как налогоплательщик и акционер компании выплатит налог на прибыль 4,6 миллиарда долларов, экспортную пошлину, как я сказал, 20,7. И НДПИ планируется в этом проекте 3,5 миллиарда.

Я бы хотел сказать, что это планируемые платежи, хотя ясно, что для пионерного проекта, для первой фазы особенно, и для всего месторождения нужна определенная налоговая благоприятная ситуация, и мы поговорим об этом чуть позже.

Дополнительно в российский бюджет поступит налог с бонуса, который пока вот в этих цифрах не учитывался, если партнеры войдут, пошлина на ввоз импортного оборудования, хотя отчасти пошлину, мы будем просить освобождение.

Проект будет продолжаться и после 25 лет, и соответственно будут платиться налоги в бюджет, так же как и Газпром будет получать доход от тех инвестиций, которые сделаны вместе с партнерами.

Газпром будет владельцем всей инфраструктуры, это тоже сумма значительных налогов, которые не учтены в рамках первой фазы, и соответственно налоги от второй и третьей фазы, то есть вот то, что я вам говорил, на самом деле можно считать, что это будет, утроится сумма налоговых поступлений.

Какие сложности возникли после подписания Рамочного соглашения? Я бы сказал, что три основных элемента. С 2005 года существенно возрос индекс проектных цен. По данным Кембриджского института, индекс индустриальных цен возрос за три года на 100 процентов. Правда, вот этот кризис, по крайней мере он принес для нас определенные позитивные элементы, поскольку индекс цен сегодня падает, падают цены, по крайней мере, на внешних рынках на металл. И мы надеемся, что такого существенного повышения капитальных затрат у нас не будет.

Цены на углеводороды снизились очень существенно, хотя я уже сказал, что это вопрос времени, проект стратегический, и мы смотрим на средневзвешенные цены и думаем, что те цифры, которые мы закладывали, они достаточно реалистичные. Кризис ликвидности — это означает, что будут достаточно сложные проблемы с привлечением кредитов и деньги будут существенно дороже.

И вот в этих условиях кризиса особенно, конечно, фискальная нагрузка на проект должна быть разумная, адекватная, которая позволила принять окончательное инвестиционное решение. И чтобы мы вместе с партнерами смогли проект реализовать.

Если говорить о факторах, которые влияют на проект, наверное, два наиболее серьезных фактора. Это если не будет возмещен НДС на шельфовые работы и услуги, поставки, то у нас приблизительно падение внутренней нормы доходности на 2 процента. И плюс «Роскапекс», 30 процентов «Роскапекса», это достаточно реальная вещь при таких проектах с учетом того, что были цены 2006 года. То в худшем варианте мы с 17,4 процента можем уйти где-то на уровень 12 процентов внутренней нормы доходности. Принимать инвестиционные решения по такому проекту при такой норме доходности будет чрезвычайно сложно, и вполне возможно не будет возможным принять.

И в заключение хотел бы остановиться, может быть, на четырех факторах, которые для нас представляются чрезвычайно важными в качестве поддержки реализации проекта. Первое — это проблема возмещения НДС на шельфе. Это приводит к увеличению практически капитальных затрат приблизительно на сумму до полутора миллиардов долларов, и грозит рисками непринятия окончательного инвестиционного решения.

Поэтому то, что мы просили бы от поддержки — это по двум вопросам, связанным с Налоговым кодексом Российской Федерации. Это освобождение от НДС импортного оборудования, не имеющего аналогов в Российской Федерации, а такого оборудования достаточно много. И вот это именно оборудование, ввозимое для реализации проекта на шельфе и производства сжиженного природного газа.

И второй аспект — это распространение режима налогообложения НДС действующей на территории Российской Федерации на операции, связанные с освоением континентального шельфа. На наш взгляд, это достаточно корректный подход, и он должен, условия на шельфе не должны быть хуже, чем на суше.

Второй аспект связан с тем, что на проект достаточно высокая налоговая нагрузка, я уже говорил цифры. И нет уверенности, что вот эти налоговые правила будут сохраняться. Это ведет к снижению рентабельности и сложностям с привлечением инвестиций, тем более, значительная часть инвестиций должна будет привлекаться с международного рынка. Тут мы видим четыре возможных пути.

Что касается Налогового кодекса, это нулевая ставка на НДПИ и в принципе этот, насколько мы понимаем, вопрос обсуждается в рамках Государственной Думы. И, безусловно, это бы очень серьезно помогло проекту. И освобождение имущества на континентальном шельфе от налога на имущество. В отношении федерального закона «О таможенном тарифе» мы хотели бы попросить рассмотреть возможность нулевой ставки пошлин на импортное оборудование, не имеющее аналогов и ввозимые для шельфовых работ для производства СПГ. И включение СПГ в перечень товаров, освобожденных от экспортной пошлины.

В Таможенном кодексе есть ряд неопределенностей, и мы, конечно, хотели бы просить, чтобы Дума тоже нам помогла в конкретизации таможенных режимов в отношении континентального шельфа. Не очень понятна судьба с имуществом, которое находится за пределами 12-мильной зоны. Достаточно сложный вопрос, связанный с поставками продукции с платформы на берег. То есть, там есть ряд вопросов, которые не урегулированы в Таможенном кодексе и прежде чем принимать инвестиционные решения, безусловно, нужна ясность в этом вопросе. И помогло бы проекту и в ускоренной амортизации и в этом случае вот речь идет о переносе из 8-10 групп основных средств в группы с 3-й по 7-ю, где применяется закон об ускоренной амортизации.

И в заключение, есть еще одна проблема правовая, она связана с тем, что в Федеральном законе «О континентальном шельфе Российской Федерации», это 187-ФЗ, по-моему, статья 6-я не очень ясно прописаны права иностранных компаний на эксплуатацию и владение объектами на континентальном шельфе. Там ясно в отношении СРП, а в отношении обычных проектов, реализуемых на обычных условиях, неоднозначно. И мы соответственно хотели бы просить, чтобы Государственная Дума внесла проект в федеральный закон для уточнения формулировки статьи 16-й.

Я бы хотел на этом закончить и поблагодарить организаторов за то, что удалось собрать такой «круглый стол», где можно консолидировать позиции ведомств и учреждений, министерств, которые могут влиять на реализацию этого проекта. Спасибо.

Председательствующий. Спасибо, Юрий Александрович. Я предоставляю слово Храмову Денису Геннадьевичу. Приготовится Макарову и Нергараряну.

Освоение шельфа является одной из актуальных задач государственной политики. Это обусловлено, в частности, тем, что по прогнозам Международного энергетического агентства среднесрочная перспектива в мировой энергетическом балансе по-прежнему будут большую роль играть углеводородные ресурсы, в среднесрочной перспективе, еще раз повторюсь, около 35 процентов это доля нефти, доля газа сохранится от 21 до 25 процентов. В Российской Федерации в соответствии с параметрами, уточненными энергетической стратегией, которые сейчас дорабатываются и продлеваются на срок до 2030 года, нефтедобыча в известных нефтегазоносных провинциях уже открытых будет истощаться, падать, перейдет в падающий режим и к 2020 году в принципе будет необходимо искать источники для восполнения. В этом смысле значение ресурсов углеводородного континентального шельфа и в частности, конечно, Штокмановского проекта сложно переоценить.

Мы планируем, что освоение и проведение работ на континентальном шельфе приведет к восполнению природных ресурсов на период на 2015 и 2030 год. Западно-арктический шельф в частности входит в число приоритетов в развитии в расширенном воспроизводстве минерально-сырьевой базы страны и обладает реальной перспективой при образовании в регион замещения традиционных районов нефтедобычи на период 2015 и 2020 годы.

Сейчас под эгидой Минэкономразвития и Министерства природных ресурсов и экологии осуществляется данная работа. Разрабатывается государственная программа изучения и освоения шельфа, в которой в частности и предполагается как раз формирование в пределах континентального шельфа и в прилегающих приморских регионах крупных добывающих предприятий. Значительная роль, еще раз повторюсь, в этом, конечно, отводится и Штокмановскому проекту.

Несколько слов о цене вопроса или о ресурсном потенциале шельфа. По нашим оценкам, начальные и суммарные ресурсы нефти и газа шельфа составляют около 100 миллиардов тонн условного топлива. Из них порядка 13,5 миллиарда тонн нефти, около 82 триллионов кубических метров свободного растворенного газа.

На 1 января 2008 года на шельфе открыто 48 месторождений и выявлено более 20 крупных перспективных нефтегазоносных бассейнов. Вовлечение в промышленное освоение месторождений углеводородного сырья шельфа позволит обеспечить ежегодный рост его добычи в России на уровне 1 процента в год, до 2020 года, что, безусловно, будет влиять тут положительно для нашей экономики.

В то же время, в настоящий момент геолого-геофизическая изученность континентального шельфа оценивается, как недостаточная. Даже на наиболее изученных участках плотность сейсмических наблюдений, как правило, не превышает 1 погонный километр на квадратный километр площади.

В пределах российского Арктического шельфа к настоящему времени пробурено 77 скважин, все в западной Арктике. Восточная Арктика изучена лишь редкой сетью сейсмических профилей восточней полуострова Таймыр, на Арктическом шельфе России и на восточно-арктическом не пробурено ни одной глубокой скважины. Однако, несмотря на недостаточность и геолого-геофизической изученности континентального шельфа все-таки к настоящему времени определена общая мощность осадочного чехла, раскрыта общая геологическая структура шельфа, выявлены основные нефтегазоносные провинции.

Степень разведанности и ресурсов сырья также является низкой, недостаточной. Где-то 1 процент разведанности в соотношении начальными суммарными ресурсами и запасами категорий промышленных А, В и С₁. 1 процент по нефти и около 5 процентов по газу.

На восточно-арктических шельфах, повторюсь, еще не сделано ни одного крупного открытия.

Совершенно очевидно, что высокий потенциал континентального шельфа может быть раскрыт только в благоприятных налоговых и правовых условиях. Сейчас органами власти принимаются усилия по налоговому стимулированию привлечения инвестиций в освоении месторождений континентального шельфа. В частности, нужно отметить, что в результате работы органов власти, Федерального Собрания и Правительства внесены поправки в Налоговый кодекс, которые вступает в силу с 1 января 2009 года, предусматривающий каникулы по налогам на добычу полезных ископаемых в отношении новых месторождений, расположенных севернее Полярного круга полностью или частично в границах континентального шельфа, внутренних морских водах или территориального моря, в Азовском и Каспийском морях. А также сейчас прорабатывается вопрос, мы совместно с Минфином, точнее, даже Минфином с нашим участием в отношении того, чтобы налоговые каникулы по НДПИ распространялись также и на новые месторождения в Черном и Охотском морях.

Несколько слов о тех правовых проблемах, с которыми приходится сталкиваться.

Особенности правового регулирования работ на континентальном шельфе, в первую очередь, связаны с вступлением в силу нового законодательства по стратегическим инвестициям летом этого года, а также примерно в этот же период установление им особенности предоставления прав пользования участками недр, содержащими газ и расположенными на континентальном шельфе.

Как вы знаете, новое законодательство очень четко определило в настоящий момент субъектный состав тех участников, которые могут вести работу на шельфе. Это компании, которые должны быть зарегистрированы в России, должны быть подконтрольны государству и компании, чей опыт освоения российского континентального шельфа должен быть не менее 5 лет.

В настоящий момент только Газпром и Роснефть, а также некоторые дочерние предприятия, имевшие лицензии на пользование участками недр, подпадают четко и однозначно под эти критерии. Новые поправки, я оговорюсь, не касаются тех лицензий, которые были выданы до момента вступления закона в силу. Проблемой же в этой сфере является то, что из-за формулировок законодательства мы сейчас не можем переоформить лицензии даже в рамках одного холдинга, если это даже государственный холдинг.

Дело в том, что новая компания, а это общепроектный подход, создаваемая дочерняя компания для реализации конкретного проекта априори не может иметь 5 лет опыта освоения континентального шельфа.

Ввиду крайне жестких требований к субъектному составу, конечно, это нельзя сказать, что это какой-то позитивный момент для стимулирования и геологического изучения на континентальном шельфе.

Также хочется отметить, что новые поправки фактически убрали такой вид пользования недрами, как геологическое изучение, применительно к континентальному шельфу. Сейчас на шельфе можно либо получить лицензию на разведку и добычу, либо, так называемую, сквозную лицензию, совмещенную, на которой и геологическое изучение с разведкой и добычей объединены в одних рамках.

В то же время сейчас следует отметить, что Правительство определило порядок, в соответствии с которым и участки недр, содержащие газ и расположенные на шельфе, могут быть предоставлены в пользование на основании решения Правительства без проведения конкурса либо аукциона.

Также проблемой является то, что для полноценной реализации вот этого вновь принятого законодательства необходимо разработать и принять соответствующую нормативно-правовую базу. Министерство разработало и внесло в Правительство порядка шести нормативно-правовых актов. Из них приняты сейчас в настоящий момент два: это Положение о порядке прекращения прав пользования участками недр по совмещенной лицензии и Положение о порядке опубликования участков недр федерального значения.

Такие же акты, как: сам Перечень участков недр федерального значения; Перечень участков недр, которые могут быть предоставлены без конкурса, утверждаемый Правительством, Порядок определения сумм разового платежа при бесконкурсном предоставлении прав пользования недрами, Порядок предоставления лицензий без конкурса — эти нормативные акты министерством разработаны и находятся либо на стадии согласования с органами государственной власти, либо внесены в Правительство и прорабатываются вместе с Аппаратом. Но без принятия этих нормативных актов нет основы для предоставления недр в пользование, соответственно, для проведения геологоразведки на новых участках недр.

В завершение хотелось бы отметить, что новое законодательство, оно призвано играть позитивную роль. И, как уже неоднократно подчеркивалось, это попытка установить четкие и ясные правила игры на континентальном шельфе, что с учетом важной стратегической роли, которую играет шельф для экономики страны, не может вызывать ни у кого никаких сомнений и базируется как на экономических тенденциях, так и на международно-правовых принципах. В этой связи можно было бы только пожелать, что в процессе правоприменения закона определить какие-то дальнейшие меры по совершенствованию и совместно с Федеральным Собранием проработать какие-то варианты для внесения изменений, с тем чтобы улучшить практику правоприменения.

Спасибо.

Председательствующий. И вам спасибо, Денис Геннадьевич. Но хотелось бы все-таки, по крайней мере, для рекомендаций позицию министерства сформулировать конкретнее, относительно развития законодательства, которое позволило бы без проволочек заниматься освоением шельфа, его изучением и освоением.

И у нас заседание комитета в четверг, полагаю, что мы с вами до этого времени сформулируем эти задачи для рекомендаций, а, следовательно, и для Федерального Собрания, и Правительства Российской Федерации.

Итак, я предоставляю слово своему коллеге Макарову Андрею Михайловичу, заместителю председателя Комитета по бюджету и налогам.

Следующий, как я уже говорила, господин Нергарарян.

Прошу вас, Андрей Михайлович.

Макаров А.М. Спасибо.

Прежде всего, хотел бы поблагодарить за возможность выступить на мероприятии, когда обсуждается «наше все». А поскольку «наше все», следовательно, с точки зрения налогов и отдать ничего не жалко. Это первое и самое главное.

Но все-таки очень хотелось бы понять: сколько стоит это «ничего не жалко»? Потому что я думаю, что разговор о налогах становится предметным в тот момент, когда представляются расчеты выпадающих доходов, как федерального, так и регионального бюджета. Пожелания, которые были сейчас высказаны, они понятны. Сколько стоят «эти пожелания» — пока остается неясным.

Поэтому, если вы не возражаете, я хотел бы буквально несколько слов сказать о том, как видятся эти предложения с точки зрения налогового законодательства. Потому что мне кажется, что очень много здесь разумного, но вопрос состоит не только в этом. Помните, как у Гегеля: «Все действительное — разумно, а все разумное — действительно». У нас эта фраза Гегеля еще обретает важность, как это разумное сказано.

Вот, к сожалению, и, кстати, когда мы говорим о рекомендациях, я посмотрел проекты рекомендаций, которые были подготовлены, все, что мы говорим о налогах сегодня, представляется, как индивидуальная льгота.

Вот мне кажется, первая рекомендация, которую, может быть, стоило бы подумать с точки зрения формулирования задачи — это уйти от ощущения, что все то, что предлагается, является индивидуальной льготой. Индивидуальные льготы невозможны в соответствии с налоговым законодательством. Невозможны в принципе, хотя для Газпрома, конечно, нет ничего невозможного, Но все-таки хотелось бы, чтобы это мы тоже учли.

И второе. Когда мы говорим об особом порядке таможенного оформления, на самом деле тоже для отдельного декларанта предоставление подобного порядка тоже представляется невозможным.

К сожалению, если мы будем формулировать это таким образом, мы упремся, обязательно упремся вот в эти формальные возражения, которые по существу не позволят решать эти вопросы, даже в тех случаях, когда их решение возможно. Поэтому, я хотел бы начать на самом деле даже не с НДС, то, что я так полагаю, что самая дорогая часть этих предложений, которые сегодня представляют особую значимость, сейчас на самом деле с налога на имущество, налога ни имущество предприятий.

Вот в данном случае, хотя вот в том письме, от «Штокман Девелопмент» этот вопрос не обозначен. Но на самом деле вопрос представляется действительно очень интересным. У нас налог на имущество предприятий это налог региональный и зачисляется в региональные бюджеты. Но поскольку на сегодняшний день континентальный шельф не является территорией Российской Федерации и естественно не является территорией ни одного субъекта Российской Федерации, совершенно очевидно, что здесь при установлении каких-то вопросов, даже, хотя мы выступаем категорически против установления льгот на федеральном уровне по налогам, которые зачисляются в региональные бюджеты, здесь нет на сегодняшний день выпадающих доходов. Потому что сегодня этот налог не может быть отнесен ни к одному из субъектов.

Поэтому в данном случае здесь надо поставить, по-видимому, о том, что сделать правильнее? Разработать порядок, согласно которому налог на имущество предприятий, связанных с континентальным шельфом должен быть отнесен к какому-то из регионов или наоборот, учитывая значимость в данном случае проекта, определить, предоставить федеральную льготу, то есть предоставить льготу на уровне Налогового кодекса.

Мне представляется, что второе решение вполне реально. Именно с учетом того, что на сегодняшний день никаких выпадающих доходов оно за собой не несет. Да, недополучены. Но выпадающих, с точки зрения сегодняшних доходов, здесь нет.

Поэтому мне кажется, это тот вопрос, с которого, может быть, стоило бы начать обсуждение, потому что. В общем, я думаю, что оборудование будет достаточно дорогим, хотя, конечно, хотелось бы просчитать все-таки стоимость того, о чем, что я говорю, к сожалению, расчетов на эту тему нет.

Теперь от того, что мы говорим о налоге на имущество предприятий хотелось бы перейти к НДС, то, что всех волнует. Вообще, все замечательно. Опять же, проблема понятна. И, безусловно, решать ее надо. Есть только один момент. Вот такие предложения, как давайте признаем для цели налогообложения континентальный шельф территории Российской Федерации, вот для цели налогообложения. Вы понимаете, к сожалению, территория Российской Федерации не признается Налоговым кодексом. Более того, в Налоговом кодексе вообще нет понятия «территория Российской Федерации».

Территория Российской Федерации у нас определяется в данном случае Законом «О госгранице» и определяется, если я не ошибаюсь, Законом в том числе «О континентальном шельфе». Признать территорию Российской Федерации Налоговым кодексом невозможно. И поэтому даже предлагать вот это решение проблемы НДС через признание Налоговым кодексом той или иной территории Российской Федерации, боюсь, что это утопия. В таком случае давайте признаем территорию Российской Федерации для целей налогообложения, скажем, Уолт-стрит. Мне очень нравится Уолт-стрит, потому что там котируются акции там, по-моему, 7 наших компаний. У нас там есть интересы.

Поэтому вот это однопорядковые вещи. Другое дело, у нас существует практика хорошая или плохая, но существует практика создания специальных зон, специальных объектов. Вот Сочи, например, на зону не тянет. Зоны обычно у в стране, под зонами понимается что-то другое. Вот, но в принципе, возможности решения этой проблемы есть, но, безусловно, они не связаны с вопросами определения территории. Поэтому вот я бы вот в данном случае, как при постановке этой задачи, я думаю, она вполне решаема, все-таки отошел бы вот от той заданности, того направления, которое было озвучено, то есть просто как признание для цели налогообложения территории Российской Федерации.

Еще раз говорю, это только мое мнение. Может быть, оно дискуссионно, но, мне кажется, что по пути создания специальных налоговых режимов, эта задача будет решаться, на мой взгляд, значительно проще.

Следующий вопрос. Это поставленный вопрос был о получении возможности консолидации затрат для целей налогообложения по налогу на прибыль. Честно говоря, тут немножко, может быть, я что-то не понял, но, на мой взгляд, сегодняшний порядок Налогового кодекса позволяет эту задачу полностью решить. Этой проблемы просто не существует.

И вот ставить это как какую-то самостоятельную задачу, строго говоря, мне кажется, просто не правильно, потому что сегодняшнее налоговое законодательство это позволяет.

Если есть какие-то проблемы, такие, как там, ну амортизационная группа — это вопрос опять же, это уже чистые потери бюджета, причем федерального бюджета. Наверное, для того чтобы говорить о переброске имущества из той или иной амортизационной группы, я думаю, что надо представить хоть какие-то расчеты. Ну, вот, с точки зрения, консолидации прибыли, я думаю, что эта задача вполне решается на уровне действующего законодательства и ставить эту задачу, как самостоятельную задачу изменения налогового законодательства, вряд ли целесообразно.

Следующий вопрос, который я, извините, я просто иду по тем вопросам, которые были поставлены и пытаюсь, как бы вот по ним формулировать — это вопросы, связанные, скажем так, с НДС на оборудование, на ввоз оборудования, которые не имеют аналогов.

Ну мы знаем, что эта задача была решена в последнем изменении Налогового кодекса, вступает в действие. Не совсем была обозначена здесь с 1 января 2009 года — это не совсем так, она не вступает в действие с 1 января 2009 года. И более того, мы специально прописали так, чтобы это не вступало с 1 января 2009 года.

Вы знаете, что, на самом деле, эта льгота принята взамен существующей сегодня льготы, связанной с ввозом оборудования в уставный капитал, который был неизмеримо более широкой льготы.

Но совершенно понятно, что эта льгота искажала, строго говоря, экономический смысл налогового законодательства, когда, скажем, действительно и таких случаев очень много, когда стол для кабинета руководителя тоже ввозился в уставной капитал, освобождался от НДС, вряд ли это правильно.

Поэтому в данном случае мы исходили из того, что основная проблема — это Постановление Правительства. Наверное, это не проблема для Газпрома, но это проблема для нас. Мы очень часто принимаем законы, которые ссылаются, которые начинают работать после принятия постановления Правительства, а постановление Правительства, выход его затягивается на долгие годы и норма не работает.

Поэтому, на самом деле, у нас связано вступление в силу новой льготы с созданием постановления Правительства. До того, как будет постановление Правительства, действует старая льгота. Таким образом, здесь надо просто посмотреть возможности чисто практически.

И, может быть, действительно не стоит гнаться за созданием постановления Правительства такого объемного, которое будет включать в себя все сферы сразу экономики, может быть, действительно пойти по пути: нужен там сегодня это там, я не знаю, для Газпрома, нужно завтра будет там что-то для, там, я не знаю, портовиков, для металлургов. Ну, вот давайте принимать просто в отдельной части, потом просто дополнять это постановление Правительства. Совершенно очевидно, что эта возможность решаема.

Хотя, скажем, я посмотрел в материалах предложения о том, что эту льготу распространить независимо оттого, есть аналоги, производятся ли аналоги в России или не производятся, с этим я согласиться не могу, потому что в данном случае норма действительно была направлена исключительно на имущество, которое не имеет аналогов в Российской Федерации. Иное ее прочтение по существу поставит отечественных товаропроизводителей в неравные условия с производителями аналогичного оборудования за рубежом.

Поэтому в данном случае может речь идти только об оборудовании, которое не имеет аналогов в Российской Федерации — это как бы следующий вопрос.

Что касается таможенного оформления, еще раз хотелось бы подчеркнуть, что, строго говоря, большинство этих вопросов можно решить в рамках действующего законодательства.

Что касается пошлины — это абсолютно расчетные вопросы и это вопрос готовности бюджета пойти на эти выпадающие доходы. Поэтому, скажем, вопрос, то, что в рекомендациях поставлен о том, чтобы рассмотреть ряд вопросов, связанных с изменением бюджета, а они, ясно будут у нас уже, я думаю, в начале следующего года, бюджета на 2009, 2010 и 2011 годы, наверное, действительно эти вопросы имело бы смысл рассмотреть вот именно, как выпадающие доходы по этим трем годам. И уже вот исходя из этого, решать: что мы можем решить непосредственно в 2009 году, в 2010-ом, в 2011-ом, а что можно решать в перспективе.

Более того, наверное, имело бы смысл для инвесторов, чтобы эти нормы налогового законодательства были приняты независимо от срока их введения полным пакетом, а уже только сроками введения, исходя из готовности государства отказаться от какой-то части доходов, то есть менялись бы, скажем так, определились бы только сроки. Но вот этот основной тренд, основные вопросы для инвесторов, то есть ясность налогообложения, она должна была бы быть обеспечена сейчас.

Поэтому, мне кажется, что эти изменения должны были быть приняты, во всяком случае, то, к чему мы придем в 2009 году, а вопросы срока введения, это вопросы уже, я повторяю, расчета.

Спасибо еще раз за внимание. Извините, если что-то не так сказал.

Председательствующий. Спасибо, Андрей Михайлович.

Кое-что не так сказали, но раз вы извинились…

Макаров А.М. А вы, простите, опоздали с совета, я зашел к вам в кабинет, чтобы вы мне сказали, что и как мне говорить. Вас не было, поэтому я выступал, простите, без руководящих указаний.

Председательствующий. Хорошо. Вы извинились, и принято.

В этой связи, просто чтобы дальше это не транслировалось. В связи с прозвучавшими замечаниями выступления коллеги Макарова, должна сказать о том, что в действительности и проект рекомендаций, и, собственно говоря, предложение первого докладчика господина Комарова, не содержали в себе требований или просьб о преференциях в отношении отдельного проекта. Речь идет об освоении континентального шельфа и мы рассматриваем северного континентального шельфа, рассматриваем на конкретном примере.

Вот коллега Храмов сказал в своем выступлении о том, что законодательство Российской Федерации, обеспечивающее доступ недропользователя на континентальный шельф, сформировано таким образом, что речь идет о двух компаниях: Роснефть и Газпром. И, видимо, поэтому у вас сложилось такое обманчивое впечатление. Безусловно, это основополагающее требование Налогового кодекса о неиндивидуальности налоговых решений мы будем соблюдать очень четко. Спасибо вам за рекомендации, которые здесь сейчас прозвучали, с тем, чтобы мы эту ошибку не допустили.

Безусловно, есть и расчеты выпадающих, и наоборот дополнительно получаемых доходов бюджета в отношении данного конкретного проекта по освоению Штокмановского месторождения. И все остальные расчеты будут иметь именно расчетное значение по цифрам для бюджета, плюсам и минусам. Кстати сказать, не уверена, что мы будем говорить исключительно о выпадающих доходах. Может быть, на какой-то период выпадающие, а затем напротив возрастающие доходы.

И думаю, что это станет предметом в том числе и государственной программы. Именно поэтому в проекте рекомендаций мы записываем требование о том, чтобы эта работа была ускорена, потому что именно этот документ создаст направление и для законотворческой работы, и правоприменения того, что государство определит по континентальному шельфу.

И в этой связи те предложения, которые были вами здесь изложены в отношении НДС, налога на имущество, полезны, и, как направление уже для составления проекта федерального закона, безусловно, будут учтены. Полагаю, что вместе с вами продолжим эту работу.

Итак, я предлагаю слово господину Нергараряну — генеральному директору компании «Тоталь Разведка и Разработка, Россия». И прошу подготовиться господина Шаталова. Пожалуйста.

Нергарарян П. (перевод). Прежде всего, приношу свои извинения. «Тоталь» французская компания, я постараюсь приложить все усилия, чтобы хорошо говорить по-английски, не могу говорить по-русски. Приношу свои извинения. Вы видите, я тоже приношу свои извинения, как и предыдущий спикер.

«Тоталь» компания французская. Это одна из крупнейших нефтегазодобывающих стран в мире. И «Тоталь» является участником Штокмана, вместе с Газпромом и «СтатойлГидро» мы участвуем в очень сложном проекте.

«Тоталь» полностью готова применить свой опыт, поделиться своими знаниями, вложить свои средства для целей добычи газа, для производства сжиженного газа на этом гиганте, на Штокмановском месторождении. Для того, чтобы принять окончательное решение о финансирование подобного проекта, проекта такого масштаба, а я хочу вам всем напомнить, мы говорим о суммах более, чем 15 миллиардов долларов, «Тоталь» и партнеры «Тоталь» должны получать ясное понимание о тех параметрах, о том, что влияет на экономические показатели проекта.

Среди таких параметров налоговые и фискальные параметры играют большую роль, именно поэтому мы хотели бы понять, как российское налоговое законодательство будет применяться к разработке Штокмановского месторождения. И мы бы хотели определить с вами некоторые неясные моменты, некоторые неопределенности, что позволит нам быть более уверенными в отношении условий, которые будут применяться к нашему проекту.

Мы понимаем, что по существующему российскому законодательству оно, возможно, не всегда подходит к специфике промышленных проектов, в которых сочетается масштабная и сложная разработка морских месторождений, шельфовых месторождений, а также возведение значительных берегов объектов, таких как завод по сжижению природного газа. Вот почему необходимо разъяснение и обсуждение неясных моментов.

Кстати говоря, опыт «Тоталь» не похожих проекта в других странах показывает, что обычно соблюдается именно такая процедура. Кроме того, стоит сказать, что опыт «Тоталь» на строительстве завода СПГ в отдаленных районах стал рентабельным именно путем создания особых налоговых условий с целью обеспечения экономической жизнеспособности таких проектов. Именно поэтому мы полностью поддерживаем господина Комарова — генерального директора нашего совместного предприятия по освоению Штокмановского месторождения в его обращении к уважаемому собранию с целью привлечения внимания к беспокоящим нас моментам.

Господин Комаров изложил основные аспекты тех вопросов, которые мы хотели бы предложить на ваше рассмотрение, и мы надеемся, что наша встреча приведет к плодотворным и прогрессивным шагам в развитии нашего проекта.

Спасибо вам большое.

Председательствующий. Спасибо. Слово предоставляется Шаталову Анатолию Алексеевичу, Ростехнадзор России.

Шаталов А.А. Россия и российские компании, к сожалению, не располагают достаточным количеством морских буровых установок и современными многоцелевыми судами. Кроме того, практически весь мировой парк морских буровых установок арендован уже западными зарубежными нефтяными компаниями на длительный срок для эксплуатации в других регионах мира.

Так же следует отметить низкий объем инвестиций Российской Федерации, который в какой-то мере объясняется высокими рисками инвестиций в Арктике.

Председательствующий. Извините, пожалуйста, чуть-чуть погромче, в микрофон.

Шаталов А.А. Спасибо.

Не урегулированы международно-правовые вопросы, в том числе не определена внешняя граница континентального шельфа Российской Федерации. В западной части российской Арктики не разграничены морские пространства с Норвегией в Баренцевом море. В восточной части российской Арктики не урегулированы вопросы о разграничении морских пространств США, также низкая изученность российского континентального шельфа, по сравнению с шельфом других арктических стран. Так плотность сейсморазведки в среднем в Баренцевом и Охотском морях составляет 0,24 погонных километра на квадратный километр, против более 4 погонных километров на квадратный километр в Северном море. То есть разница составляет практически в 17 раз. Вместе с тем, говоря о разработке Штокмановского газоконденсатного месторождения, нужно отметить здесь достаточно высокую степень изученности, и в части геолого-технических условий, подтверждение результатами разведки значительных объемов извлекаемых запасов. В настоящее время в Российской Федерации ведется морская разведка и разработка месторождений в Северном Каспии, Карском море, Баренцевом море, Охотском море.

Освоение и обустройство морских месторождений нефти и газа связано со сложными природными условиями и высокими техногенными рисками, и является одним из самых наиболее опасных видов промышленной деятельности. Основными рисками аварийными, связанными с негативным воздействием на окружающую среду определяется возможность масштабных выбросов, пожаров на объектах добычи нефти, аварийные розливы нефти, развитие опасных геологических процессов на площадях объектов инфраструктуры нефтедобычи, возникновение наведенной сейсмичности, а также сбросы нефтесодержащей воды и бурового шлама, бурового раствора, соответственно в море.

Вместе с тем, в отдельных вышеуказанных российских нормативных документах такие требования не определены При проектировании и строительстве эксплуатации объектов морской нефтегазодобычи, проработка вопросов промышленной экологической безопасности и рисков входят в число основополагающих мероприятий, требующих первоочередного решения.

Опыт проведения надзорной деятельности Ростехнадзора по данным объектам нефтегазодобычи в области промышленной безопасности, оценка предстоящих задач позволяет сформулировать следующие нерешенные вопросы, на которых следует сосредоточиться в предстоящее время.

Это проведение анализа и гармонизация отечественного законодательства и нормативно-правовых документов, регламентирующих процессы освоения месторождений углеводородного сырья на шельфе Российской Федерации, ее сопоставление с законодательством и нормативно-правовым регулированием в странах, ведущих морскую разработку углеводородного сырья.

Создание информационных систем программного комплекса и базы данных по опасным производственным объектам и случаям аварий, инцидентов на морских гидротехнических сооружениях и при отдельных технологических процессах морской нефтедобычи.

Следует пояснить, что опыт России ограничивается рамками добычи нефти и газа на шельфе Каспийского и Черного морей и небольшим, с 1999 года, опытом работы на Сахалинском шельфе.

Из зарубежных источников доступны наиболее полные по статистике и исходным данным материалы по британскому сектору Северного моря международной организации по разведке и разработке нефтяных и газовых месторождений, база данных комитета по здравоохранению и безопасности Великобритании, дополнительные данные о прорывах на проводных трубопроводах.

По остальным база данных закрыта или публикуются только статистические оценки.

Разработка нормативных документов по расчету и анализу степени рисков при эксплуатации опасных производственных объектов, в первую очередь систем с подводным заканчиванием устьев скважин морских ледостойких платформ, плавучих комплексов, систем трубопроводного транспорта, хранения нефти, сжиженного и сжатого газов.

Разработка нормативной базы расчета размеров сумм страхования ответственности за причинение вреда при проведении работ при поисках, разведке и разработке углеводородного сырья на шельфе Российской Федерации.

Создание сводов правил по проектированию, обустройству и эксплуатации морских месторождений, организация обучения специалистов компаний-операторов в нефтедобывающих компаниях и государственных надзорных органах Норвегии и Великобритании, то есть стран, которые имеют достаточно большой опыт разработки месторождений на шельфе.

Председательствующий. Анатолий Алексеевич, разрешите, я на минутку Вас прерву. Хотела бы Вам предложить еще не более 2-3 минут.

Шаталов А.А. Я заканчиваю уже.

Председательствующий. Спасибо.

Шаталов А.А. Разработка и ведение правил аккредитации по ведению работ компаний, ведущих работы по разведке и разработке углеводородного сырья, и соответственно принятие мер по стимулированию развития отечественного машиностроения для производства, технического обслуживания морского нефтедобывающего оборудования.

Спасибо за внимание.

Председательствующий. Благодарю Вас, Анатолий Алексеевич. Тут есть несколько вопросов для Вас сразу, если можно.

Язев В.А. Спасибо большое, Анатолий Алексеевич, за выступление. Значит, я услышал то, что хотел, поэтому что у меня есть опасение серьезное, Ростехнадзор, он, вообще говоря, масштабно готов или нет к осуществлению экспертизы проектной документации, к инспекциям объектов, которые мы будем создавать при освоении шельфов арктических морей, там, в том числе и восточно-сибирских? И Вы, в общем-то, сказали, что видите большой пласт работы, который еще нужно сделать. Значит нужны регламенты, нужен порядок инспекции, нужна стандартизация определенная, потому что базовый закон, который давал нам возможность использования стандартов DIN, там, или нефтяного, IPI, значит, они относились к СРП. Здесь у нас режим не СРП. То есть не будет ли это препятствием, в том числе для реализации проекта, чтобы мы не спохватились, что вот не можем выдать юридически обоснованных разрешений на реализацию.

Поэтому, мне кажется, в рекомендациях надо было отразить вот эту позицию, мы ее не касались еще. А я просто договорюсь и проведу у себя совещание с руководством Ростехнадзора именно на эту тему.

Спасибо.

Шаталов А.А. Можно ответить, да?

Председательствующий. Да, если прокомментируете.

Шаталов А.А. Ну, на самом деле никаких сложностей мы в этом вопросе не видим, потому что работа эта ведется, она велась и ведется. Вот опыт сахалинский, он показал, что эти вопросы решаются. Опять же, как я уже называл, значит, «Голубой поток» и так далее.

Значит, разработка месторождений, проектирование и строительство, как я уже, было сказано, ведется на основе специальных технических условий, которые специально разрабатываются для целей проектирования и учитывают опыт как отечественной нормативной документации и законодательства, так и опыт ведущих зарубежных стран в этой области.

Вот такие нормативные документы СТО, они были разработаны практически по всем, значит, значимым проектам, которые реализовались, они были согласованы соответствующим образом на всех уровнях со всеми федеральными органами, и потом реализованы. То же самое сейчас, такая же программа сейчас ведется и, значит, вот по Штокмановскому месторождению. С компанией «Штокман Девелопмент», так сказать, Ростехнадзор провел соответствующее совещание установочное. Намечена программа разработки специальных технических условий, намечен порядок в процессе их разработки и согласования соответствующего. Я думаю, что здесь сложностей никаких не будет. Спасибо.

Председательствующий. Хорошо, Анатолий Алексеевич, значит, не все так трагично, как могло бы показаться. Но работа все равно есть, Валерий Афонасьевич.

Как я и обещала, я предоставляю сейчас слово господину Бенгт Ли Хансену — президенту компании «СтатойлГидро Россия», Норвегия. Это та страна, которая имеет тот опыт, о котором мы сейчас говорим, работая на континентальном шельфе северных морей. И прошу подготовиться господам Манделю, Глумову и Полякову. Пожалуйста, господин Хансен.

Бенгт Ли Хансен. (перевод). Спасибо, господин Язев, госпожа Комарова. Дамы и господа, для меня представляет большую честь присутствовать здесь и выступить с нашей презентацией о поэтапном развитии и освоении Норвежского континентального шельфа.

В качестве иллюстрации к тем проблемам, которые возникают при этом в области налогообложения и той гибкости, которая требуется от государственных органов. «СтатойлГидро», как вы знаете, является партнером компании «Штокман Девелопмент» Штокмановского проекта наряду с Газпромом и с «Тоталем» и мы глубоко привержены этому проекту. Мы хотим его реализовать совместными усилиями и сделать большим успешным проектом освоения Арктики.

Я хотел бы вам представить некоторый, если угодно, обзор Норвежского континентального шельфа, как он выглядит в наши дни. Мы начали освоение этого шельфа с юга с Северного моря с отдельных крупных проектов, таких как «Экофиск» и «Фриг», потом мы продолжили нашу деятельность в северной части Северного моря на месторождении «Статфьорд» Эти месторождения разработаны в 70-е годы. Дальше мы перешли к освоению месторождения «Тролль», это крупнейшее месторождение, это база наших ресурсных поставок на европейский рынок. Мы для этого построили целый ряд береговых сооружений, которые создали мощную национальную береговую промышленность в плане поставок оборудования и услуг на шельф.

Следующим этапом мы перешли уже к деятельности в Норвежском море, месторождения «Осгардт», «Инорное». Это очень крупные проекты. И потом следующим этапом уже мы перешли к очень крупным проектам, о которых уже говорил господин Комаров, а именно, месторождение «Сновед» или «Белоснежка» на Баренцевом море. Это первый наш проект на Баренцевом море, самый северный проект в мире, и проект …, это мегапроект, который был осуществлен строго по графику и строго в пределах установленной сметы.

Так что если кратко говорить, в Норвегии удалось разработать, наработать важнейшую технологическую базу, мощную инфраструктуру и, я бы сказал, что это шло параллельно, шло освоение физических ресурсов, развитие технологий и осмысление властями того, как необходимо реагировать на эти проблемы. В результате Норвегия сейчас производит почти 100 миллиардов кубометров газа в год, это мы вторые по размеру экспортер природного газа после России и пятое место занимаем по экспорту нефти на мировой рынок.

Позвольте я коротко вам скажу, что население Норвегии составляет меньше, чем население прекрасного города Санкт-Петербурга.

Следующий слайд, это дает нам представление то, каким выглядел наш шельф в 70-х годах и какие задачи стояли перед Правительством. Задачи заключались в том, чтобы поддерживать уровень активности на Норвежском континентальном шельфе и способствовать развитию соответствующей промышленности сервисной, потому что на тот момент все наши, все оборудование поставлялось из-за рубежа.

Правительство пыталось также разрабатывать некий фискальный баланс, достичь, которого было достаточно для компаний, и в то же время, чтобы они могли работать на столь сложном в природном отношении шельфе.

Но, кроме того, мы хотели бы достичь, с одной стороны, большую стабильность режима, с другой стороны, этот режим должен быть адаптивным и изменяться в соответствии с изменяющимися условиями.

На втором этапе мы перешли в 80-е годы к очень крупным проектам, таким как «Тролль» или «Озгард» и «Статфьорд» — это громадные проекты, громадные платформы, в которых были интегрированы добыча, подготовка нефти и газа и отгрузка. Но все это шло хорошо в рамках высоких нефтяных цен, потом, как вы знаете, в середине 80-х цены резко упали, и Правительству пришлось решать вопрос, как в этих условиях стимулировать промышленность к освоению новых месторождений.

В результате, в середине 90-х годов норвежские власти существенно изменили налоговый режим, они отменили роялти, отменили валовое налогообложение, налогообложение валовых доходов, а вместо этого перешли к обложению прибыли, а не, еще раз скажу, валовых доходов. Это создало в свою очередь необходимые стимулы для привлечения новых инвестиций, для консолидирования отрасли и для последующего и соответствующего развития инфраструктуры на берегу.

Следующим, третьим шагом стала подготовка к штурму Арктики по мере того, как нефтегазовая промышленность у нас продвигалась на север. Я думаю, было бы справедливо сказать, что с ограниченными ресурсами мы при этом понимали, что необходимость освоения Арктики была самоочевидна, несмотря на то, что условия нам гораздо сложнее, чем на южном Норвежском шельфе. В результате, Правительство подумало, что им нужно каким-то образом работать вместе с компаниями, чтобы определиться, каким образом осваивать Крайний Север.

И в отношении проекта по сжижению природного газа на месторождении Сневит (Белоснежка) норвежское государство реально ввело целевые налоговые льготы, для того чтобы этот проект был реализуемым.

Я еще раз хочу подчеркнуть, что национальная местная промышленность очень активно поддерживала освоение Арктического шельфа, потому что оно видело для себя потенциал для развития своего производства, для расширения рынка. И это еще заметнее было в случае проекта «Ормэн ланги», который оказался еще крупнее, чем мы ожидали.

Следующее. Это норвежский налоговый режим, который сейчас входит, это совершение проекта «Орнмэн ланги», который был сдан строго по графику и строго в пределах сметы. И проект «Сневит, который также был запущен, и который производит первый СПГ арктического происхождения.

Мы видим очень сбалансированный налоговый режим, который дает определенное взаимопонимание между государством и Правительством. У нас есть налоговая система нейтральная, поскольку стимулы, основанные на оценках до и после налогообложения, идентичные. Мы дали компаниям возможность полной консолидации налогов по всем месторождениям, что дает очень выгодную систему и схему амортизации. И различные так же еще стимулы для геолого-разведочных работ были даны компаниям, которые привлекают новых игроков в уже разработанные, в уже зрелые провинции.

Эта система, что она нам дает? Она дает государству и нефтяным компаниям, и компаниям — поставщикам оборудования и услуг возможности реализации крупных проектов, развития соответствующих технологий, сейчас мы, в основном, разрабатываем уже такие подводные технологии. И каждый из участников этого процесса получает свои выгоды.

Теперь, если с норвежской точки зрения посмотреть на Россию, то мы видим очень большой потенциал. Потенциал для синергии посредством международного сотрудничества на Севере.

Я думаю, справедливо было бы сказать, что Россия, что перед Россией на шельфе стоят такие же задачи, как перед Норвегией стояли в 70-е годы.

В наши дни норвежская промышленность, примерно 70 процентов всего оборудования, которая поступает на норвежский шельф, идет от местных, национальных производителей.

Если вы посмотрите на левую фотографию, это город Ставангер, очень небольшой городок по российским меркам, весь этот регион Ставангера, пригорода, это всего 400 тысяч населения. И это, при этом один из ведущих мировых центров нефтегазодобычи, там более 500 компаний поставщиков, причем и на норвежский и на международный шельф, эта промышленность уже вышла за пределы Норвегии. И мы разработали специальную программу развития сети местных поставщиков, с целью определения российских компаний, которые могли бы работать на норвежский шельф. Мы пересмотрели 600 компаний, из них отобрали 20, которые действительно имеют возможность поставок на норвежский, а также на английский шельф. И мы очень рады вам показать эту картинку, это фотография сделанная в Мурманске, это аппаратура донного закачивания скважин, которая была и спроектирована и построена в России. Это на 100 процентов российский продукт, но, к сожалению, правда она пошла не на российский шельф, поскольку у вас пока еще нет на это спроса, а пошла на норвежский шельф. Но такие же сооружения могут, безусловно, в России строиться и для Штокмана. Это иллюстрация тех возможностей, которые сейчас есть у России. Так что я думаю, что донное закачивание, это как раз будущее Арктического шельфа. И вот в этом я вижу норвежскую, шельф, модель, которая, как видите, она позволяет привлекать и иностранные компании, и предусматривать определенную поддержку государства. Она позволяет разрабатывать технологии и реализовывать успешные проекты на базе международного сотрудничества. Мы видим результаты этой системы, этой модели. Это очень мощное развитие производства на местах, благодаря предсказуемому правовому режиму, о чем мы уже говорили и налоговой системе, которая весьма гибка.

Теперь позвольте перейти к последнему слайду, «СтатойлГидро», вносит вклад в осуществление Штокмановского проекта. Мы занимаемся этим в рамках первой фазы Штокмановского проекта, в рамках компании «Штокман Девелопмент», которую возглавляет присутствующий здесь господин Юрий Комаров. «СтатойлГидро», после того как слили компании «Статойл» и «Гидро», «СтатойлГидро» стала крупнейшим оператором морской нефтегазодобычи в мире. «СтатойлГидро» глубоко предана и привержена Штокмановскому проекту. И мы намерены использовать тот опыт, который мы накопили в освоении месторождений в сложно-климатических условиях Норвежского северного шельфа. И мы привнесем их в проект.

Мы поддерживаем выступление господина Комарова. Мы полностью поддерживаем призыв к необходимости создать очень предсказуемый и надежный правовой и налоговый режим для освоения нефтегазовых месторождений Арктического шельфа. И я очень рад, что участвую в процессе, который позволит нам все это сделать. Спасибо за внимание.

Председательствующий. И вам спасибо, господин Хансен. Мы высоко ценим готовность компаний к сотрудничеству в области изучения и освоения Арктического континентального шельфа. И я предоставляю слово Александру Яковлевичу Манделю — генеральному директору «Севморнефтегаз». Далее, как я и говорила, господин Глумов и Поляков.

Мандель А.Я. Спасибо, Наталья Владимировна, спасибо, Валерий Афонасьевич, за предоставленное слово.

Освоение месторождений углеводорода на Арктическом шельфе и приравненным к нему районам, связано с высокими рисками, такими как тяжелыми природно-климатическими условиями.

Большая часть времени — это ледовый период, начиная от 6 месяцев и до 2-3 месяцев — у нас только свободные, а остальное все во льдах.

Полное отсутствие инфраструктуры в тех районах, где мы начинаем работать. Это вот район Баренцева моря, это район Карского моря, Обско-Карской губы и Сахалин, там только начинает инфраструктура развиваться.

Высокие требования по обеспечению экологической и промышленной безопасности, что требует больших вложений на внедрение высокотехнологического оборудования.

Необходимо применение новых технологий, специальных технических средств и оборудования для эксплуатации и обустройства месторождений, что требует тоже значительных, больших инвестиций.

Главная проблема в том, что у нас на сегодня нет инфраструктуры нормальной на шельфе. Ее надо сегодня создавать с нуля. Вот как только что господин Хансен говорил, то же самое, мы сейчас проходим вот этот этап. Поэтому, конечно, это большие затраты. И, конечно, вот Штокмановский проект, если в целом взять его развитие, это больше 50 миллиардов долларов надо вложить, чтобы создать инфраструктуру и начать разработку месторождения. Вот месторождение будет разрабатываться в три этапа, это в три фазы разбито, и тем не менее каждая фаза — это более 15-20 миллиардов долларов требует затрат.

В своей деятельности мы опираемся на законы, которые обеспечивают нашу деятельность на шельфе: это закон «О недрах», закон «О континентальном шельфе», закон «О гостайне», налоговое законодательство, закон «Об иностранных инвестициях» и другие. Эти законы, я вот сказал, они были приняты в разное время и не гармонизируют между собой, есть сложности в работе у нас при освоении шельфа.

Вот взять, к примеру, закон «О недрах». Нет четких трактовок некоторых формулировок. Ну, как пример: что такое «экспорт геологической информации»? В наших работах будут заниматься субподрядчики иностранные, которым необходимо давать информацию, и вот, как пример, «Штокман Девелопмент» работает. И здесь есть проблема — экспорт геологической информации. Это пересечение границы или это просто передача иностранной компании этих мероприятий? До сих пор четкой трактовки этого положения нет. И в этом плане есть проблема: теряем время, а время — это деньги.

Взять закон «О гостайне». В нем есть приложение «Перечень». По этому перечню, он давно уже был создан, он отстал, он как бы отстал от своего времени. Сегодня мы применяем высокие технологии и, откровенно говоря, тот перечень сегодня, он, его сложно сегодня применять. Его надо переработать, этот перечень, потому что часть информации по этому перечню необходима для повседневной работы любого специалиста и любой компании. Притом те предприятия, то оборудование, те суда обеспечения, установки, которые мы будем применять, оно имеет такое оборудование свое, что мы и течение там, и глубины — все на месте будем мерить. Поэтому надо пересмотреть этот перечень, и он нам облегчит работу.

Нечетко прописана роль ведомств в обеспечении действий этого закона. Приходится бегать по два-три круга, чтобы согласовать то или иное действие свое — это тоже проблема. Поэтому надо, чтобы как бы более четко вот формировались ведомства, которые нас будут сопровождать, чтобы мы с ними могли четко работать и отрабатывать все свои взаимодействия.

Закон «О континентальном шельфе». Нечетко прописан порядок обеспечения промышленной и экологической безопасности. Ну, пример, если чрезвычайная ситуация, о чем перед этим говорили, то необходимо: что делать компании, как таковой, или операторам, которые работают на данном проекте, и государству, с кем мы должны синхронизировать все свои взаимодействия? Это четко надо прописать. И, конечно, под это дело надо создать структуры специальные: что-то компании создают специально — плавтехсредства, обеспечивающие решение вопросов в чрезвычайных ситуациях, а что-то государство должно создавать.

Нет, вот если взять арктический шельф, очень проблема с общей инфраструктурой.

Какая связь, она ненадежная связь, ее надо там в принципе создавать в полной мере. Гидрометеообеспечение сегодня, вы знаете, не на должном уровне, его тоже надо создавать и укомплектовывать. Мониторинг движения айсбергов и льдов, кто будет этим заниматься? Потому что страхование, от этого четко все зависит.

Порядок взаимодействия по пограничному и таможенному взаимодействию. Мы вот иногда арендуем платформы, потому что у нас нет полностью набора специальных плавтехсредств, буровых установок, вы знаете. Мы сейчас строим очень много, но сегодня мы активно ведем работу на шельфе, не хватает, и мы вынуждены за рубежом арендовать установки.

И тут у нас целая проблема начинается. Вот эта 12-мильная зона, экономическая зона России, приходим, становимся без пограничного досмотра, встали мы, да? А потом начинается у нас целая катавасия. Каждое движение судна к берегу — это таможенная процедура, пограничные процедуры. Время тратим — сумасшедшее количество. Все досматривается. Вывозим шлам, например, на хранение — должны досмотр, и специальные документы заполняем. Всевозможный инструмент, который уже отработал свое. И это тысячи документов надо создавать. Здесь надо какую-то правовую норму здесь нам надо внедрять. Какое-то взаимодействие должно быть по пограничному и таможенному сопровождению.

Вот Штокмановское, скважину номер 7 бурили, мы пять дней простояли, пока все отрегулировали между собой, а каждый день миллион долларов стоит на шельфе. А когда Штокмановский проект пойдет, там будут десятки миллионов в сутки. И вы понимаете, что такое один день нам просрочить, простоять в утряске между собой. Вот Долговскую бурили иностранные специалисты, должны залететь на установку — не могут, потому что надо пограничный пройти контроль, целая проблема. Поэтому здесь надо это как-то все увязать, и чтобы нас сопровождали, потому что это большие затраты и большие, громадные риски не только с налогами, но и с этим связанные большие риски. Конечно, должен быть как-то более четко прописан порядок взаимодействия с Военно-Морским Флотом. Потому что, вы знаете, он присутствует, мы работаем в его районной деятельности и необходимо четкий порядок взаимодействия с ним нам прописать в законе «О континентальном шельфе».

И мы говорим о нормативной базе. Да, мы разрабатываем совместные СТУ, но мне кажется, что нормативная база должна быть создана на базе, государственном федеральном уровне, а потом каждая компания нормативную базу будет перерабатывать на основе тех нормативных документов, которые будет уже сама компания себе прорабатывать для своего потребления. Ну, как каждая компания имеет свою нормативную базу. Поэтому я считаю, что СТУ, да, это выход, но это не системный подход. Системный подход — это чтобы мы нормы такие разработали на федеральном уровне.

Конечно, особое значение имеет экономическая эффективность работ. Если взять Штокмановский проект, его уровень рентабельности ниже нормальной доходности, ну 9 процентов получается. И даже если мы какие-то налоги по НДС применим и так далее, ничего не решает в отдельности, только комплексный подход, и расчеты у нас эти есть, дает нам норму прибыльности всего 12-13 процентов. Потому что затраты просто сумасшедшие.

Если мы создадим, конечно, лет через двадцать, когда мы создадим инфраструктуру, может быть, и будет более или менее нормально. Но сегодня мы на этапе становления. Поэтому здесь, конечно, я поддерживаю все, что говорил Юрий Александрович Комаров по налоговым делам. Надо тут в корне государству браться и давать преференции участникам проектов, Штокмановского и других проектов, которые дадут нам возможность более или менее нормально реализовать проект. А то они практически на грани. Ну, что такое 9 процентов? А еще рисков сколько много есть неучтенных притом. Где 9, там может и 5 стать. Тогда это вообще себе в убыток работать. Поэтому все, и возврат НДС, и экспортная пошлина. Если говорить откровенно, у нас в России ничего пока мы такого высокотехнологического оборудования не выпускаем.

Вообще для шельфа создано много оборудования, но для арктического шельфа вообще нет нормального в мире даже опыта в таких условиях работы и оборудования нет, мы сейчас первопроходцы, мы создаем вместе с иностранными компаниями это оборудование. Поэтому здесь, если говоря откровенно, надо стимулировать производителя оборудования у нас в России. Мы этим делом не занимаемся.

Вот мы говорим, надо платформы строить. Мы строим, а все машут руками. Но это мучение, это не строительство, потому что завод не приспособлен строить такие платформы. Если взять за рубежом, взять южных корейцев, там у них доки — 100 метров, 90 метров шириной и 600 метров длинной. При доках есть специально созданные цеха, которые обслуживают, и модульное исполнение, под тысячу, тысячу 200 тонн модули стоят. А у нас штучное какое-то. Поэтому у нас все, что делается, дороже, чем за рубежом.

Поэтому надо производством, как говорили вот в Норвегии, заняться производством, стимулировать производительность судостроительством, просто построить несколько доков, один, будем говорить, в районе Петербурга, один на Востоке, потому что у нас и сахалинский шельф, камчатский шельф, чукотский шельф нужно. И, конечно, здесь арктический шельф нужно.

Поэтому здесь, конечно, мы должны со всем сторон подойти. Стимулирование производителя оборудования, чтобы мы в России выпускали и можем это делать. И, конечно, стимулирование оператора по проектам, или налоговых преференций.

И, конечно, законы, которые нас сопровождают, по законам надо немножко их синхронизировать, чтобы они нам помогали работать, а то мы, откровенно говоря, не знаем, как трактовать некоторую формулировку этих законов.

В принципе я поддерживаю то, что говорили передо мной выступающие. Целесообразно создать комиссию по правовому обеспечению освоения шельфовых месторождений. Ну, и там создание рабочих групп, которые, может быть, нам помогут разобраться и улучшить ситуацию и по налоговым делам, и по всем остальным законам, которые сопровождают нас в этой деятельности. Спасибо за внимание.

Язев В.А. Спасибо, Александр Яковлевич.

Вопросы вы поднимаете очень серьезные, кроме тех налоговых, о которых мы говорили. Не было потребностей особо в каких-то пограничных режимах, они только появляются. В этом плане проект Штокман тоже может быть в какой-то мере пионерный, то, что без СРП идет особенности накладывает.

Ну и надо понимать, что вы несете дополнительную нагрузку, как Газпром нес, по освоению северных районов Тюменской области и строительство, свою связь, свою транспортную инфраструктуру и аэронавигацию свою. Здесь нам где-то близко к этому путь придется пройти, но сегодня просто государство достаточно богатое и эффективное, конечно, оно большее часть этих забот должно взять на себя.

Но вы тут в изумлении, взрослый человек, что вы изумляетесь, что этого нет, этого нет. Этого не нужно было. Появился проект сегодня, значит, эта потребность появляется. И от вас зависит, у нас с неба ничего не свалится. Значит, инициируйте эти процессы, то, что сейчас делает Комаров и руководство Штокмана, как раз обсуждение, нужно стучаться к пограничникам, к таможенникам, к экологам.

Я не зря задавал вопрос представителю Ростехнадзора, готовы ли они? Я убежден, что не готовы. Значит, точно также не готовы экологи к особым условиям, не готова Гидрометслужба к обслуживанию. Не требовалось там в этом плане такого жесткого контроля ледовой обстановки. Никто там айсбергов особо не пугался, а вот платформа встанет и надо этим будет заниматься.

Но, мне кажется, вот эту программу должно государство взять, потому что сейчас идет тема о воссоздании северного морского пути и, скорее всего, эту часть должно на себя взять государство, чтобы обслуживать и проводку судов, и состояние ледовой обстановки боле детально контролировать, выдавать рекомендации.

По МЧС от вас звучала тоже тема очень серьезная. Я считаю, у нас Министерство по чрезвычайным ситуациям — это самое мощное министерство в стране, значит, жизнь заставила, но у них, наверное, опыта большого нет по ликвидации аварий, чрезвычайных происшествий на платформах добычных, в ледовой обстановке. Им нужно новые задачи ставить, это требует серьезного бюджетного финансирования.

Поэтому абсолютно правильно ставите эти вопросы.

Просто здесь надо понять, что никто их не кинется делать, дитя не плачет — мать не разумеет, а надо к этому спокойно относиться. Что, тут все семи пядей во лбу все остальные, кто-то, главная забота о Штокмане? У вас главная забота о Штокмане, вам страна доверила. Если не оправдаете, найдут других исполнителей. Спасибо.

Глумов Иван Федорович, пожалуйста, генеральный директора ОАО «Севернефтегаз».

Глумов И.Ф. Спасибо большое.

Но я, прежде всего, представлюсь для тех, кто меня не знает, не помнит. Вся жизнь связана с морем, с геологией, морской геологией. В настоящий момент после выхода на пенсию я работаю генеральным директором ОАО «Севернефтегаз», до этого заместитель министра-статс-секретарь Министерства природных ресурсов.

Я для начала хотел начать с конца. Вот до тех пор, пока наши идеологи в области законодательства, вот рядом сидел со мной уважаемый директор Департамента, будет не работать, а присутствовать, ничего не будет. Все начинается с той главы, с того органа, который определяет эту позицию, может быть, персонально в нем, может быть, не в нем. Но будучи статс-секретарем, я начинал свой рабочий день здесь, вместе с комитетом, и мы его продолжали и по идеологии, и по конкретным законодательным актам. Без этого мы проблем не решим. Без этого мы будем слушать то, что слушаем. Это первое.

Второе. Это хорошо, что сегодня идет рассмотрение на примере Штокманского месторождения. Если самое крупное, самое гигантское месторождение дает такие сбои, как мы услышали сегодня, и экономические и правовые, если мы их не решим, то это значит, все остальные месторождения: и открытые, и которые мы сейчас пытаемся открыть, можно просто забыть. Поэтому проблема, поставленная здесь, весьма важная, весьма актуальная. Я думаю, что без создания, оперативного создания и рабочей группы, думаю, что при Думе, при Думе ничего другого я здесь не вижу, если эти проблемы не обозначить, не организовать и не решить, и Штокман будет буксовать, и будут буксовать все остальные проекты.

Совсем недавно прошла конференция, очень интересная конференция, она больше с геологическим акцентом, в Мурманске, она традиционная, проблемы геологические там были обозначены. И они состоят в том, что сейчас нет четкого разделения, что государство, в том числе и по инфраструктуре. А что компании? Кто, что должен делать? Нет разделения и законодательного, нет разделения правового, значит, и финансового. Если этого нет, то мы до сих пор и не можем ответить на глобальный вопрос Баренцева моря, восточных морей — а есть нефть там или нет? Мы не знаем. Мы не можем ответить на этот вопрос. А чтобы ответить на этот вопрос, должна быть обширная программа регионального значения с пирометрическим бурением и так далее, и так далее. Без этого невозможно построить модель, без этого невозможно ответить на этот вопрос, без этого невозможно направить. А куда идти и что делать и где бурить?

Каждая скважина, вот скважина, где я работаю, одна скважина оценена 60 миллионов, 60!

Следующий вопрос, который я хотел бы обозначить, вопрос информационный. Да, мы деньги тратим, в том числе из бюджета, тратим по заказу Роснедра, и они свои программы выполняют. Но наших подрядчиков, наших исполнителей по этим программам, их почти уже не стало. Или они остались из тех времен, которые были созданы Газпромом, как Газпромом, 20 лет назад, вот на той основе они живут.

Обсуждается вопрос, либо эти остатки акционировать и приватизировать, либо все-таки из них создать что-то такое цельное, единое, государственное, чтобы оно работало по заказу наших и государственных, и негосударственных компаний. И если не будет сервиса, не будет сервиса геофизического, не будет сервиса бурового на шельфе, но не компании должны этим заниматься, а его можно создать только таким образом.

Мне представляется, те разбросанные нормы, которые сейчас и в законе «О недрах», и в законе «О континентальном шельфе», вот мы плаваем кругом, пока мы не проанализируем и не актуализируем, и не создадим, как базовый закон, закон «О континентальном шельфе», трудно разговаривать.

Вот выступали представители Норвегии. Каждый из присутствующих здесь, наверное, ни раз там был. Все законодательство они мне в бытность статс-секретарем презентовали. Все есть: и страна рядом, и море рядом, и условия близкие, и законодательство есть довольно жесткое, довольно четкое. Но почему бы нам не взять за основу, может быть, даже и привлечь их специалистов, и не повторить, что у нас.

Если вы вместе в Думе с другими комитетами не возглавите это дело, ничего не будет.

Ведь закон «О континентальном шельфе» начинался здесь. Жириновский его возглавил, он создал группу. Я думаю, что специалистов достаточно и в стране, и за рубежом, которые бесплатно готовы над этим поработать, подчеркиваю, бесплатно, не надо никаких денег, вот я как специалист, готов. Занимаюсь сейчас будучи, работая в частной компании делами, связанными с разграничением морских пространств. Мы говорим, внешняя граница, по нашей инициативе, в том числе и по моей пять лет назад это было проделано, даже шесть лет назад. Но, к сожалению, темпы мы в разговорном плане увеличили, а в практическом снизили. Результат имеем тот, что имеем.

Я хотел бы из правовых дел привести один пример. Совсем недавно было принято очень хорошее, по инициативе, не знаю, Правительства или ваше, не знаю, чья инициатива, хорошая и нужная поправка, связанная со снижением налогового пресса на морских недропользователей, я имею в виду поправка, которая освобождает от налога на добычу полезных ископаемых 35 миллионов и десять лет.

Эти 35 миллионов в полном объеме могут работать только тогда, когда месторождения с извлекаемыми запасами 100 миллионов, таких у нас, можно даже и пальцы: один, два и кончились. Поэтому продлите на 15 лет, тогда и средние, я уже не говорю, гигантских пока нет, к сожалению, но, по крайней мере, средние могут даже при ценах там, в 60-70 долларов за баррель заработают. Это вот то, что оперативно ноль.

Когда приходит инвестор, он смотрит: какая экономика? Когда называем 10 процентов, с 10 процентами никто никогда не придет: 20-25, а особенно на проекты, которые еще не открытые месторождения, которые еще на условиях, как у нас геологическое изучение. Мы как бы ожидаем, что там будет, как бы верим, что там будет геологически.

Словом, есть вещи оперативные, которые надо принять и я готов лично, с учетом теперешней практики вместе с Газпромом это дело написать и обратиться к главам, раз нет таких инициатив из других органов нашей государственной власти.

Но то, что я назвал — исключительно важно, просто продлить на 15 лет, не больше того. И эта норма заработает для средних месторождений — это Печорское море, это ожидаемые месторождения на Кольско-Казинском. Мы ожидаем, что на бортах Баренцевоморская впадина будут, как минимум, крупные месторождения, должны быть по всем признакам, должны быть, если проведем должным образом региональные дела и должным образом пробурим параметрические скважины, но бурить нечем.

Выступил с инициативой, обратился к Роснедрам бурить на островах, бурить на островах, чтобы создать каркас, без этого каркаса невозможно. Все это я говорю к тому, что все эти положения должны быть прописаны в законе. Не будет такого закона, будут такие импульсы, инициативные импульсы: хорошо, плохо, умные, не умные, ничего этого не будет.

И мне кажется, что вот та конференция, которую мы регулярно проводим по геологии, назрела пора, чтобы такой разговор широкий специалистов, юристов, юристов-практиков, юристов-теоретиков провести по морскому законодательству слушания хорошо, хороший пример. Провести такую конференцию, пусть каждый выступит со своим видением, со своим докладом, со своими позициями практическими, теоретическими, со своим анализом западного законодательства, тогда на столе будет у вас хороший материал, как нам перестроить наше законодательство и привести его в чувство.

Все вопросы, которые здесь поднимались, я с ними полностью согласен. И еще раз хотел бы подчеркнуть: если мы сейчас на примере Штокмановского месторождения, на которое легла вся инфраструктура, полностью согласен, легла вся инфраструктура, если мы его не поднимем, то обрамляющие, более мелкие, такие как Мурманское и другие, которые надо присоединить.

Не разрабатывают одно, разрабатывают обычно кучку. Я собрал все, что делается на Западе, что делает «Эксон», что делает «Шелл», что делают наши коллеги в других компаниях, во французских компаниях, все проекты есть, все, будучи, интересанты в этой области, смотрю, что делается там, какие технологии. Сумасшедшие технологии подводной добычи сейчас применяется. Без подводной добычи невозможно у нас в Северно-Ледовитом океане и в северных морях добывать, невозможно.

Мне представляется, вот мы говорим: налог так, сяк, ввозим, не ввозим, контролеров больше, чем помощников по этой части, мы это хорошо знаем. Наши суда уже не заходят в Мурманские порты. Семь лет назад, восемь лет назад еще при Михаиле Михайловиче мы выступали в Мурманске: да, освободим. До сих пор освобождаем.

Мне кажется, что эти проекты надо освободить от всех налогов, кроме налога на прибыль. Вы слышали, что в Норвегии было сделано на начальном этапе, кроме налога на прибыль, при условии, что производство всего комплектующего оборудования, производство всего основного оборудования процентов на 80, на 90 будет у нас, тогда за счет мультипликативного эффекта доход будет больше, чем от всех остальных налогов, которые мы мучительно собираем.

Вот компания, которая работает на уровне лицензии по геологическому изучению. Мы платим налоги. Налоги за пользование недр. Чем мы пользуемся? Мы ничем не пользуемся. Мы геофизику проводим. Чем мы пользуем? Налог за пользование недрами. Сметы больше чем самих доходов от этих налогов. Не отчитаешься, это основной налог, лицензию отберут. Не заплатил, основной налог, лицензию отберут.

Если проанализировать это, если взять вот кардинально, особенно по северным морям на данном этапе может до определенного среза. Мы, называет, 40 миллиардов. Я думаю, что это не предел по Штокману. По нашим потенциальным маленьким, где извлекаем мы запасы на уровне 50, 70, 100, мы оцениваем 5, 8 миллиардов капитальных вложений. 5, 8 — это сумасшедшие деньги. Если эти 5, 8 будут вложены в нашу промышленность, они дадут больше через мультипликативный эффект, чем вот эти все так называемые налоги за пользование недрами, которые мы и не пользуем, так сказать.

Резюмируя, я хотел бы поддержать инициативу, которая здесь в Думе проходит. Жаль, что такие «круглые столы» и такие дела не проходят в наших государственных органах исполнительной власти и, прежде всего в Министерстве природных ресурсов и оттуда, я совсем недавно там. Думаю, что министр услышит, и он инициативу возьмет в свои руки, потому что должно быть так. Если есть орган, должны быть результаты. И прежде всего, правовые. Потому что геологи в Роснедрах, они свою работу проводят. Они проводят конкретную работу. Правовое регулирование должно быть там, ведь с 2004 по 2008 года не выдано ни одной лицензии благодаря одному акту.

Акт состоял в следующем. Акт состоял в том, что если на геологическое изучение подано 2 заявки, то тогда должен объявиться конкурс на сквозную лицензию — поиск, разведка, добыча. А поиск, разведка, добыча — в законе такого нет для шельфа. Все. Мы 4 года ничего не делали. И только те лицензии, что поработали, выданы были и в том числе по Обской губе, сейчас создали какую-то основу. Основу в Обской губе. Там открыто целый ряд месторождений. За эти 4 года Газпром бы еще столько бы открыл, а может быть и больше. Словом, от закона зависит много и мы иногда упираемся в стенку. Я сейчас сам смотрю, как они работают на своей практике. И выход один — сделать четкое морское законодательство на базе Закона «О континентальном шельфе». Я другого не вижу. Все поправки в Закон «О недрах», они хороши, но мы мешаем одно с другим. Вы посмотрите технологию суши и технологию моря. Это небо и земля. Это совершенно разные вещи. Просто, так сказать, ну, невозможно. И можно ли в одном законе все это совместить? Невозможно. Должен быть свой специфический закон, основа есть.

Вот и у меня тома лежат, коллеги из США передали. Буду читать в представительствах ООН, где я там часто бывал и выступал. Все они есть. Есть норвежский, есть французский. Готова компания нам не только передать, но и помочь своими экспертными знаниями. Да, и у нас, слава богу, специалистов достаточно.

Ну, и последнее. Введена сейчас норма о том, чтобы на шельфе национальный капитал, национальная компания имели приоритет. Думаю, что это правильная норма. Она действует во всех практически, во всех странах мира. От Саудовской Аравии до любой другой. Но тот пример, много было дискуссий, что Штокман заработал кооперации с иностранными компаниями и говорит о том, что закон, норма работает. Критика остановилась — значит будет работать и по другим проектам эта же норма. В этом нет сомнения. Вопрос только состоит в том, как организовать. Организовались. Нашли партнеров, работают дружно и целенаправленно. Думаю, что можно эту критику уже закончить и действовать так, чтобы способствовать другим, решению другим правовым аспектам в этих вопросах.

Что касаемо тех проблем, которые здесь поднимались и звучали по разграничению морских пространств по внешней границе континентального шельфа. Если делать, а не выступать, то будет результат.

Кто-нибудь слышал, что до 2004 года, что кто-то, где-то там, чего-то. Читали про внешнюю границу? Мы ее делали. Я ее делал. Я не выступал. А чего выступать? Надо сделать, потом выступать. Мы ее делали. Мы сделали заявку, согласовали со всеми, подали ООН, представили комиссию, ответили на сотни вопросов. Получили соответствующие, так сказать, где-то позитив, где-то замечания. По ним надо работать и прекратить эти выступления в прессах по этим вопросам. Надо работать, а не говорить, что мы что-то намерены сделать.

Я думаю, что в этом направлении и министр понял, что это надо делать. И сейчас работа ведется, думаю, по внешней границе она будет решена. И также решается вопрос по разграничению морских пространств.

Ключевым из них является, конечно, дальневосточная проблема. Она не ратифицирована Думой, не ратифицировано Думой соглашение с США. Есть там нюансы рыбные. Пользуясь случаем, просто заявляю, как специалист. По геологическим аспектам, по ресурсным аспектам нет никаких потерь для России. Это я официально подписывал, как замминистра, и подтверждаю сейчас.

Если урегулировать эти аспекты, рыбные, то ратификация этого соглашения позволит нам с Америкой урегулировать проблемы Северного Ледовитого океана, потому что они в какой-то степени взаимосвязаны. Это просто как бы на заметку, если можно взять, посмотреть эти вопросы. Спасибо.

Председательствующий. Спасибо, Иван Федорович.

Я завершаю список выступающих. Это Поляков Вячеслав Павлович — член-корреспондент Международной академии информатизации при ООН. Полагаю, что те вопросы, которые уже затронуты, в вашем выступлении найдут некое развитие.

Поляков В.П. Я более приземлено скажу.

Я, как бы продолжая выступление предыдущего нашего коллеги, много уважаемого с огромным опытом работы в нефтегазовом комплексе, хочу начать с того, что я являюсь членом экспертного совета по промышленности в Комитете Маслюкова. В основном постараюсь коснуться вот этих вопросов, которые касается промышленности, высоких технологий и все, что связано с обеспечением оборудованием и прочее.

Первое мое слово связано с тем, что я чрезвычайно благодарен в данном случае Наталье Владимировне Комаровой и комитету ее, и Валерию Афонасьевичу Язеву за тот «круглый стол». Даже можно было вполне проводить парламентские слушания с большим количеством участников только по одной простой причине — Штокмановское месторождение.

Все уже здесь, уже все цифры были названы, это одно из крупнейших — для нас полярный шельф. И на полярном шельфе мы практически только начинаем, практически его вообще понимание, что такое полярный шельф. Я, как бывший моряк, в этих широтах приходилось походить, поплавать и так далее. Представляю, что это очень сложный регион, очень сложная гидрометеорологическая, ледовая обстановка и все остальное прочее. И нас ждет огромный перечень различного рода забот и проблем.

В первую очередь те проблемы, которые названы у нас в самом названии — проблемы правового обеспечения, они в принципе, конечно, к сожалению, они на сегодня у нас на нулевом уровне практически. Но это с моей точки зрения. Я ее подтвержу, почему я этой точки зрения придерживаюсь. Но поскольку я работал с Золотухиным Анатолием Борисовичем, господин Хансон его хорошо знает, поскольку он был техническим директором у нас. Буквально весной этого года он ушел в отставку техническим директором фирмы «СтатойлГидро».

Он, к сожалению, должен был сегодня выступать — Анатолий Борисович. Он стал сейчас проректором по международным делам Губкинского университета. Но, к сожалению, по-моему, он застрял в Лондоне. Он говорил, что он был на международной конференции в Лондоне, и вот почему-то не появился. Да, пробки, наверное, есть и воздушные. Короче говоря, он, к сожалению, не появился, но некоторые тезисы своего выступления он мне оставил.

Моя благодарность по поводу Натальи Владимировны и Валерия Афонасьевича связана в первую очередь с тем, что вот та законодательная тема, то, что необходимо нам законодательную базу, это однозначно, все выступающие этого придерживались. С моей точки зрения, поскольку я с фирмой «Статойл» уже года три знаком был, нашим комитетом, практически какой комитет только не взять, вот Макаров выступал, закон по бюджету. Однозначно, масса проблем, а вопросов не решенных.

Закон по энергетике комитета Липатова, ну, масса вопросов, энергетика, сами понимаете, нефтегаз. Транспортные проблемы, это все проблемы, которые связаны с северно-морским путем, проблемы, связанные с соответствующими танкерами, которые для полярных условий совершенно другие должны быть, двойные, там экология и так далее.

Все, что связано будет со строительством тех же самых газовозов, которых у нас нет, и в принципе, судостроительная наша промышленность на сегодняшний день к этой проблеме вообще не приступала, вот первый газовоз, который мы заказываем, по-моему, в Южной Корее, я не знаю, когда он поступит, но личный состав для, так сказать, судоводителей и капитана у нас будет обучаться в Японии. Вот это вот тот спектр, так сказать, вот разноголосица, которая сегодня нас ждет перед подходом к шельфу.

Комитет, возьмите, по промышленному обеспечению, ну, здесь уже многие выступали и говорили, я этого немножечко коснусь более подробно, ну, по природопользованию, экологии, природоресурсным и так далее, ну здесь лучше Натальи Владимировны, наверное, и Валерия Афонасьевича никто не расскажет.

Тот же самый комитет, даже региональные проблемы тоже законодательно не решены, возьмите любой регион, который связан с шельфом, а их, Ямало-Ненецкий, Мурманская, Архангельская область, и так далее и так далее, до Камчатки и Сахалина, нигде они не прописаны. Ведь они же должны быть прописаны в какой-то законодательной, четкой законодательной базе.

Инновационные и нанотехнологии, буквально вот две недели назад в Губкинской академии проходила конференция, и там была конференция, связанная — нанотехнологии, высокие технологии, в области нефте- и газодобычи.

Почему, это, сегодня же говорят, главенствующее направление в области, так сказать, развития экономики, основанной на знаниях. Тоже вот для наших комитетов связано, в первую очередь вот комитет по инноватике и высоким технологиям.

Ну и все, что касается вопросов, даже тех вопросов, которые международные. Вот чилингаровское погружение, шельф, это самый, хребет Ломоносова, вопрос подан, заявка подана в ООН, пока ответа нет, а это предмет очень, это тысячи квадратных километров шельфа, который пока является спорным. Там с той стороны Соединенные Штаты, с этой стороны Норвегия, Финляндия и так далее, и, подождите, вот китайцы даже интересуются, японцы интересуются вот проблемами, связанными с Северным морским путем и с шельфовыми нашими добычами.

Ну то, что касается промышленного, я здесь бы сказал, ну, не так грустная картина, дело в том, что я, например, считаю, что наша промышленность, вот даже при тех печальных событиях, которые вот рассказывали предыдущие выступающие, по поводу того, что на Севмашзаводе никак не могут спустить первую платформу, причем платформу, которая была в употреблении в норвежских фирмах, потом была продана в Дублин Англии, и потом вот мы ее перекупили, и соответствующим образом пытаемся там металлоконструкции нарастить. Но там огромное количество оборудования.

Я вам говорю как моряк бывший, говорю, что там огромное количество оборудования, которое, ну, близко вот к оборудованию подводной лодки, причем современной подводной лодки, стратегической подводной лодки. Там огромное количество того оборудования, которое у нас на сегодняшний день в промышленности не выпускается.

Более того, те стандарты, которые у нас на сегодняшний день, и вот сейчас идет проблема вот связанная, оставить стандарты, убрать стандарты и так далее, значит, все законодательство, которое построено по нефтегазовым зарубежным, все оно построено только на тех стандартах, которые на сегодняшний день, вот они существуют и в оборонном комплексе, и в промышленности существуют, и их надо сохранить, иначе мы, ничто не стыкуется, ни один кабель, ни один, так сказать, водопровод или электрическая сеть не будет состыкована с тем оборудованием, которое будет поставлено для этих нефтегазовых месторождений.

Ну вот Севмашзавод и «Звездочка», к сожалению, пока не показали должного, так сказать, успеха, но будем надеяться, что вот те, вот, кстати, Золотухин давал мне по своим тезисам, и говорил, написал здесь о том, что на первых, вот здесь была названа цифра, Севмашзаводом была названа цифра 15 миллиардов, по данным, вот те, которые давали в том числе и зарубежные источники, 40 миллиардов долларов, это вот на общий объем, по некоторым данным до 50 миллиардов долларов вложений. Конечно, это суммы, которые даже для Газпрома будут весьма и весьма тяжелыми.

С точки зрения вот промышленного производства, я считаю, огромное может быть участие, огромное участие, может быть нашего оборонно-промышленного комплекса.

Ну, по предприятиям, вот я сейчас, в частности, сейчас работаю с предприятиями оборонно-промышленного комплекса, по комитету Маслюкова, в частности, вот с генеральным директором Полищуком проводились соответствующие переговоры и совещания, по возможности подключение фирмы НПО Лавочкина, которые у нас первую тележку лунную запустили. И они способны принимать участие с точки зрения оборудования сварок любых металлов, особенно для полярного шельфа, где температура плюс-минус 60 и так далее, и так далее, ветровые и морские нагрузки и так далее.

Председательствующий. Вячеслав Павлович, у вас еще сколько?

Поляков В.П. Заканчиваю.

И последний вопрос, который просил Золотухин осветить, это вопрос, касающийся кадрового обеспечения. На сегодняшний момент кадрового обеспечения для работы на полярных шельфах у нас, к сожалению, нет.

Мы рассылали письма. Значит, в МГУ, рассылали в Санкт-Петербургский горный институт. Мы рассылали письма в различного рода — Мурманский, Архангельский. И все нам получили, вот ответ Госдуме, получили ответы в прошлом и в этому году о том, что, к сожалению, специалистов для добычи на полярном шельфе у нас нет. Но я вам привел пример: только по капитанскому составу для обеспечения работы на газовозах, которых мы будем обучать в Японии.

Ну, и, конечно, вот тот опыт, законодательный опыт, который огромный законодательный опыт, который норвежцы имели, начиная с 1971 года, и специальным законом утвержденным в 1972 году по нефтегазовой добыче, он, конечно, ну, безусловно, для нас просто будет интересен, особенно все, что касается природопользования и экологии. Там все практически, ну, большинство вопросов — те, которые на 80-90 процентов там заимствовать можно и для наших целей.

Ну, и в конечном итоге, подводя итог своего выступления, я единственное хотел сказать, что обратиться к Валерию Афонасьевичу. Валерий Афонасьевич, у нас есть практика и, Наталья Владимировна, есть практика создания экспертных советов по тем или иным проблемам, которые возникают. Я думаю, что экспертный совет по полярному шельфу был бы полезен либо при вас, либо при комитете по экологии, природопользованию был бы весьма полезен.

И очень коротенькая рекламка. Значит, есть такой…

Председательствующий. Можно без рекламы?

Поляков В.П. Нет, нет, секунду. Маленькая реклама, касающаяся нефтегаза. Говорили об информационном обеспечении сегодняшнего полярного шельфа, в том числе, и Штокмана.

Сообщаю вам, что на фирме «НПО Лавочкина» создан проект, создается, вернее, проект, ТЗ сейчас его дописывается, называется проект «Арктика», его в прошлом году показывали Путину в ноябре-месяце на НПО Лавочкина. Он полностью впервые в мире — у американцев пока нет таких данных — будет освещать все, что касается 70 широты и до полюса, всю ледовую, гидрометеорологическую и прочую обстановку, которая существует на сегодняшний момент в мире. У американцев даже таких данных нет, потому что у них все спутники запускаются в основном в экваториальной плоскости. А это будет…

Председательствующий. Спасибо, Вячеслав Павлович. Время, время. Спасибо вам большое. Все услышали про Лавочкина и сориентируются — все грамотные, найдут, если при необходимости, если ваша реклама дошла до сердец и всего остального участников «круглого стола». Спасибо вам большое.

У меня вот неожиданно дополнительно попросил слова Щербина Андрей Алексеевич, ответственный секретарь Комитета РСПП по энергетической политике.

В связи с тем, что я закрыла список, настаиваете ли вы на том, чтобы выступить? Есть ли что-то новее нового, что здесь было уже сказано?

Одну секундочку. Вы все-таки настаиваете?

Щербина А.А. Буквально 2 минуты.

Председательствующий. Это вы сказали про две минуты. Я их строго буду соблюдать, имейте в виду. Пожалуйста.

Щербина А.А. Да. Спасибо за предоставленную возможность сказать несколько слов. Потому что, насколько я понимаю, представители органов власти выступили, представители коммерческих организаций выступили, а вот про общественные организации тут пока что как-то и не говорили.

А между тем эта проблема — проблема освоения континентального шельфа, проблема освоения континентального шельфа, она никоим образом не обделена вниманием. В прошлом году осенью прошло заседание совместное ряда комитетов, в котором участвовал и Комитет РСПП по энергетической политике. Материалы обобщены в представляемой брошюре.

Я, кстати, не буду тут останавливаться подробнее на этом заседании. Потому что я вот посмотрел резолюционную часть, предлагаемую «круглого стола», она в принципе в целом повторяет то, что было тогда. Ну, как бы год назад все-таки, но тем не менее.

На чем бы я хотел все-таки остановить еще совсем кратко свое внимание? Вот, кстати, все материалы, которые тут были, я готов представить организаторам «круглого стола».

Тут прозвучало, что нам нужно сосредоточить внимание на законодательстве о шельфе.

Я считаю, и я так понимаю, что комитеты и РСПП тут меня поддерживают, что нам необходимо также и реформировать нашу основную базу, Закон «О недрах». Вот, вообще-то, этот вопрос, насколько я понимаю, уже давно назрел и на разных уровнях эта слышится необходимость внесения изменения в закон. Но, к сожалению, представитель МПР нас покинул. Но вот в июле, когда у нас было рассмотрение вопроса недропользования, нам говорили, что целый пакет законопроектов и, включая такие важные, как касающиеся состава технической и технологической проектной документации, внесение в нее всяких поправок, этапы прохождения, отклонение уровня добычи от заложенных в лицензии, проведение конкурсов-аукционов, расширение границ. То есть, те вопросы, которые уже давно интересуют недропользователей, которые обсуждаются по 5-7 лет, они, вроде бы, уже готовы и направлены в Правительство.

Но вот, насколько я могу понять, в Государственную Думу пока что все эти законопроекты не добрались.

Со своей стороны, РСПП готовы представить в адрес комитета все свои предложения, касающиеся закона «О недропользовании». Если в этом есть необходимость, мы это готовы сделать.

Председательствующий. Спасибо большое, Андрей Алексеевич.

Тер-Саркисов Р.М. Наталья Владимировна, вам вопрос можно?

Председательствующий. Пожалуйста. Вы себя называйте для стенограммы.

Тер-Саркисов Р.М. Хорошо. Рудольф Михайлович Тер-Саркисов первый заместитель генерального директора компании «Газпромдобыча — шельф».

И у меня вопрос к Ивану Федоровичу Глумову. Его хорошее и правильное выступление было в части того, что и сейчас выступал коллега, коснулся именно тех вопросов, которые волнуют нас, безусловно. Александр Яковлевич Мандель их озвучил. Правда, Валерий Афонасьевич что-то так критично к этому отнесся. Но не с трепетом. Нет, но я в данном случае не против того, что у вас свой взгляд есть.

Я, Иван Федорович, правильно я вас понял, что требуется создание нового раздела, специального раздела, посвященного шельфу России, Арктическому шельфу? Раздел в Законе «О недрах»?

Председательствующий. Вопрос понятен.

Тер-Саркисов Р.М. Включить именно в Закон «О недрах»?

Председательствующий. Мы сейчас уточним. По-моему, он не об этом говорил.

Глумов И.Ф. Нет. Мне кажется, что я изложил мысль иначе. Да, по законодательству я мысль высказал следующую, что надо все нормы, которые сейчас переплелись в законе «О недрах» с континентальной частью изучения и освоения, изъять из закона «О недрах» и расширить закон «О континентальном шельфе» до закона прямого действия применительно к геологическому изучению поиска, разведки и добычи нефти и газа на континентальный шельф, чтобы это был закон прямого действия. А у нас все нормы в разных законах, вот об этом я говорю.

Председательствующий. Спасибо большое. Обменялись мнениями, даже задали вопросы.

Я полагаю, что не самый главный результат сегодняшнего заседания. Это то, что каждый из нас, выйдя из этого зала, будет иметь схожую или одинаковую с партнером позицию. Не эта главная цель была.

Главная цель была — определиться в наборе задач и одновременно с набором решений, которые необходимо принять для того, чтобы их реализовать.

В ходе ваших выступлений, вот если говорить о проекте рекомендаций сегодняшнего заседания, я полагаю, что их нужно расширить за счет поручений Федеральному Собранию или Правительству Российской Федерации в отношении обеспечения гидрометеорологических наблюдений, в отношении транспорта, в отношении технического регулирования, технической и экологической безопасности.

Хочу обратить ваше внимание, что уже сегодня в проекте рекомендаций есть предложение создать постоянно действующую рабочую группу при Комитете по природным ресурсам, природопользованию и экологии, связанную с изучением и разработкой континентального шельфа. И в этой связи многие ваши предложения, на мой взгляд, в этой части удовлетворены.

И еще я хотела бы вот в отношении этого, чтобы мы расстались с единым мнением. Сегодня заканчивается работа в Правительстве по созданию государственной программы по изучению и разработке континентального шельфа, и вот этот документ станет и должен стать базовым, для того чтобы наши действия в этом отношении были целенаправленны и не носили, так сказать, хаотический, суетливый характер, потому что настало время для принятия системных решений, это очевидно.

И я хочу сказать огромное спасибо заместителю Председателя Государственной Думы Валерию Афонасьевичу Язеву за то, что он, так сказать, патронировал сегодняшнюю встречу, и всем участникам, которые выявили интерес к этой теме, судя по всему, мы с вами не расстаемся, уже в четверг комитет примет соответствующее решение, ждем от вас предложений по вхождению в состав этой рабочей группы постоянно действующей.

Результатом деятельности этой рабочей группы должны стать проекты законодательных актов, которые ответят на вопросы, которые мы здесь с вами сегодня, на мой взгляд, в довольно широком спектре затронули и поставили. Короче говоря, рабочей группе есть чем заняться, за что вам огромное спасибо.

Всего доброго.

До встречи.

 

 

 

Председатель

Комитета Государственной Думы

по природным ресурсам,

природопользованию и экологии                                                        Н.В.Комарова