Запасы газа Западной Европы ограниченны и составляют менее 4% от общемировых доказанных запасов (по оценкам Oil & Gas Journal на 1 января 2004 года, доказанные мировые запасы природного газа оценивались в 172,1 трлн. м³.)

При этом потребление природного газа в Западной Европе растет быстрее иных видов топлива. По мнению EIA ожидается рост в 2% с 419 млрд. куб.м в 2001 году до 670 млрд. куб.м. в 2025 при снижении собственной добычи с 288 млрд. куб.м до 277 млрд.куб.м соответсвенно.

Потребности европейских стран в природном газе удовлетворяются за счет собственной добычи сырья в Северном море, а также поставок извне, главным образом, из России, Норвегии и Алжира. Большинство стран Европы являются газодефицитными (т.е. потребляют газа больше, чем его производят). Из России туда экспортируется около около 30% потребляемого газа. При этом в недрах России сконцентрировано 35% разведанных в мире запасов природного газа.

Текущая ситуация «избыточного» предложения газа в Западной Европе во многом спровоцирована механизмом долгосрочных контрактов с механизмом фиксации возможности выборки импортерами дополнительных объемов газа. Прогнозируется ситуация появления и роста дефицита природного газа в Европе, при этом реальные возможности его покрытия за счет внутриевропейских источников (прежде всего имеется ввиду шельф Северного и Норвежского морей) будут снижаться. Возможности России увеличить свою долю в поставках газа на европейский рынок связываются, прежде всего, с освоением уникальных месторождений на севере Западной Сибири (суммарные текущие запасы 36,1 трлн.м³) и Штокмановского месторождения в Баренцевом море (разведанные запасы 3,2 трлн. м³). Кроме того, необходимо учитывать рост поставок сжиженного природного газа (который, однако, будет продолжать играть на европейском рынке газа второстепенную роль). Наконец, возможно появление на европейском рынке газа из азиатских стран (Туркменистан, Азербайджан, Иран).

Практически в каждой европейской стране механизм импорта газа формировался на базе национальной газовой компании — монополиста (Рургаз в Германии, Газ де Франс во Франции, Снам в Италии и т.д.). Обычно эти компании владеют магистральными газопроводами и хранилищами газа на территории соответствующих стран. Они закупали газ у компаний — экспортеров газа на границах своих стран по первой оптовой цене (для оценочных расчетов ее можно принять на уровне 100 $ за 1000 куб.м газа), кроме того, зачастую они вели добычу газа в стране или закупают газ у национальных производителей газа. Далее они транспортировали газ по своим магистральным газопроводам и реализовали его по второй оптовой цене (опять-таки для задач оценки ее можно принять на уровне 150-200 $ за 1000 куб.м) крупным потребителям газа (прежде всего, энергетическим компаниям и газохимическим предприятиям) и газораспределительным организациям для последующей реализации газа средним и мелким розничным потребителям газа. Разница между первой и второй оптовой ценой превышала затраты на прокачку соответствующих объемов и хранение газа.

Отметим, что термины «первая оптовая цена» и «вторая оптовая цена» не являются общепринятыми, но, по мнению авторов, наглядны и соответствуют сути происходящего. Кроме того, по российской традиции, мы приводим все данные в расчете на кубический метр природного газа. Реально в Европе и во всех странах с относительно развитым рынком газа применяются единицы, основанные на количестве тепла, которое из этого газа можно произвести, например, термы, британские тепловые единицы, джоули или калории.

Компании — монополисты заключали с экспортерами газа долгосрочные контракты (на 10-20 лет), часто на условиях «бери или плати» (ранее такие контракты были нередко «подкреплены» межправительственными соглашениями) и экспортеры газа, имея такие контракты, могли планировать добычу газа (и инвестиции в добычу) на долгий срок. С другой стороны, компании — монополисты мотивировали большую разницу между первой и второй оптовой ценой именно жесткостью условий контрактов на закупку газа и необходимостью развития газотранспортных систем и покрытия вложений в их создание. Они обосновывали этим цены продажи газа конечным потребителям, в тех случаях, когда эти цены контролировались или регулировались государством (а на начальной стадии так было почти везде). Указывались всевозможные расходы: расходы на обеспечение надежного газоснабжения и создание компенсационных механизмов на случай аварий и т.д.

Необходимо отметить, что «жесткость» долгосрочных контрактов на условиях «бери или плати» часто преувеличивают. Цена в них закладывается, как правило, по некоторой формуле в зависимости от стоимости некоторой энергетической корзины (чаще и четче всего в этой цене прослеживается зависимость от оптовых цен на нефть и нефтепродукты) и пересчитывается каждые несколько месяцев по данным за предыдущие месяцы. Поэтому очень грубо можно сказать, что первая оптовая цена на газ с некоторой задержкой отслеживает изменение цен на рынке нефти с лагом в 5-6 месяцев. С другой стороны розничные цены на газ от цен на нефть практически не зависят, а вторая оптовая цена зависит гораздо слабее. В результате, в период падения цен на нефть в 1998г. (и, соответственно, падения первой оптовой цены) доходы компаний — монополистов возросли в разы. Кроме того, название «бери или плати» не надо воспринимать буквально, устанавливаются определенные лимиты по отбору газа, но при этом закладывается возможность добора покупателем невыбранных ранее объемов газа. Долгосрочные контракты на условиях «бери или плати» в наибольшей степени отражали мнение «технологов», озабоченных строительством газотранспортных систем и организацией систем газоснабжения.

Важно, что предприятия газовой отрасли традиционно играют существенную роль в политической жизни Европы (поддержка выборных компаний и т.д.) и в формировании бюджетов различного уровня (значительную часть в высоких конечных розничных ценах на газ играет их налоговая составляющая).

Например, весной 1998г., когда маржа оптовых поставщиков газа (типа Ruhrgas) при падении первой оптовой цены на газ вследствие падения цен на нефть возросла до «невероятных» размеров, Правительство Германии ввело специальный дополнительный «экологический» налог на газ (что звучит абсурдно для одного из самых экологически чистых видов топлива). Как заявил тогда ответственный чиновник германского Министерства торговли и промышленности: «У газопромышленников такие деньги … а у нас высокие расходы в связи с объединением западной и восточной Германии». В результате получилась ситуация, когда после реализации кубометра российского газа конечному потребителю германский бюджет получал налогов в разы больше, чем российский.

Кроме того, устойчивое газоснабжение является важным элементом энергообеспечения экономики многих европейских стран и, следовательно, важным фактором региональной геополитики. Вопросам газоснабжения гарантировано особое политическое внимание на всех возможных уровнях. Проявлениями этого особого интереса является Европейская газовая директива и Договор к энергетической хартии.

Происходящие в Европейской газовой отрасли изменения

С точки зрения использования в теплоэлектроэнергетике природный газ является крайне удобным видом топлива. Поэтому в ситуации, когда в Европейских странах принимаются решения о приостановке дальнейшего развития атомной энергетики — действующие станции закрываются по мере выработки ресурса (такие решения на законодательном уровне уже приняты в Швеции и Германии), хотя дискуссии по вопросам необходимости развития ядерной энергетики продолжаются, в Германии и Великобритании, например. Природный газ пока что безальтернативен и его рынок имеет гарантированные и устойчивые перспективы роста на ближайшие 10-15 лет. Сейчас в европейском топливно-энергетическом балансе природный газ занимает 22-24% и эта доля постоянно растет.

Отметим, что в Европе уже имеется опыт либерализации газового рынка в отдельной стране. Соответствующие законодательные процедуры были выполнены в Великобритании во второй половине 80-х — первой половине 90-х годов.

Первая Газовая директива Европейского союза, принятая 22 июня 1998 года, была частью общей политики ЕС, направленной на сформирование единого рынка на континенте. Ее действие охватывает также страны на востоке Европы, которые еще только планируют вступить в союз, а также Норвегию, Исландию, Лихтенштейн и Швейцарию. Формально Директива преследовала три главные цели: расширение конкуренции ради улучшения обслуживания потребителей, надежность поставок и защита окружающей среды. Директива предписывала всем заинтересованным странам принять следующие поэтапные меры:

1. К 10 августа 2000 года отменить регулирование цен и выбора поставщика для всех газовых электростанций, а также потребителей с уровнем потребления свыше 25 млн кубометров газа в год, открыв для конкуренции не менее 20% рынка.

2. К 10 августа 2003 года выбирать поставщиков смогут уже те, у кого уровень потребления составляет более 15 млн кубометров в год. На этом этапе конкурентная среда должна охватить не менее 28% рынка в каждой из стран.

3. К 10 августа 2008 года либерализация должна охватить клиентов с годовым потреблением более 5 млн кубометров и, как минимум, 33 процента рынка.

Для обеспечения конкурентной обстановки, директива предписывает выбрать один из двух вариантов обеспечения равноправного доступа к газопроводам. По первому варианту (который выбрали, например, Австрия, Финляндия, Ирландия, Италия, Люксембург, Швеция и Великобритания) доступ регулируется на основе единой прозрачной системы тарифов и условий пользования. По второму варианту владельцы трубопроводов заключают с пользователями коммерческие соглашения (Германия, Бельгия). Некоторые страны (Дания, Франция и Нидерланды) остановились на комбинации двух названных вариантов.

С одной стороны, либерализация рынка газа сталкивается с большими трудностями (причем, основными противниками либерализации выступают компании — монополисты, а основным аргументом является «необходимость обеспечения надежности газоснабжения»). Однако, под давлением политических властей (и крупных потребителей газа) график либерализации рынка газа перевыполняется и сейчас утверждается, что планы 2008г. будут выполнены к 2005г., а к 2008-2010гг. можно ожидать полной либерализации рынка газа в большинстве стран Европы.

Европейские страны приводят свое законодательство и состояние национальной системы газоснабжения в соответствие с европейской газовой директивой. В частности, в некоторых странах на законодательном уровне принимается предельно допустимая доля рынка на одного поставщика (не более трети, в Италии, например). Соответственно, должна уменьшаться доля «старого» национального монополиста на национальном рынке газа, а ведь все ранее законтрактованные объемы импортируемого газа были сориентированы именно на этого национального монополиста и возникает проблема доступа других формирующихся национальных оптовых продавцов газа к импортируемым ресурсам газа (например, из России).

Плоды либерализации в ряде стран дают о себе знать вполне ощутимым образом. Снижающиеся цены на газ потянули за собой тарифы на электроэнергию. В Австрии и Нидерландах, например, эти тарифы упали на 30-40 процентов. Правда, в выигрыше оказываются, как правило, промышленные компании, а не индивидуальные потребители. Для последних чаще всего цены растут, как и прежде (вернее, они стали носить колебательный характер с некоторым слаборастущим трендом).

О спотовом рынке газа в Европе

Одним из следствий либерализации европейского рынка газа является рост уровня продаж газа на спотовом рынке (по разовым краткосрочным контрактам). Этот рынок уже существует и растет. Уже в ближайшие несколько лет он будет составлять по порядку величины десятки процентов (а не проценты) от всего объема продаж газа в Европе (некоторые эксперты оценивают его в 20% от общего объема продаж газа в 2007г.). На этом рынке появились свои лидеры (например, Вингаз, работающий на российском газе и создавший целое подразделение для организации спотовой торговли). Причем, как и для любого развитого товарного рынка, для этого рынка становится характерно то, что количество сделок превышает размеры физических поставок (происходит многократная перепродажа, а так же «клиринг» сделок на покупку и на продажу).

Для оптимизации заключения контрактов на поставки газа особое значение в Европе приобретают специализированные узловые торговые площадки (хабы). Такой узел работает, например, в бельгийском городе Зеебрюгге, в несколько меньших объемах сделки заключаются на узлах германских Аахен-Айнаттен и Лампертхайм, а также на Зельзате на границе Бельгии и Голландии, готовятся к открытию новые площадки в Германии и Нидерландах (Эмден, прежде всего).

Необходимо отчетливо понимать, что за предыдущие годы поставки газа в Европе вышли на новый качественный уровень. Сложилась трубопроводная инфраструктура, инфраструктура потребления, определились действующие и потенциальные поставщики. На этапе формирования рынка газа в Европе огромное значение для его становления имели компании — национальные монополисты и механизм заключения долгосрочных контрактов на поставку газа, под которые собственно и привлекались средства (правда, те, кто постоянно ссылаются на этот механизм финансирования, несколько лукавят, в СССР гарантом привлечения средств прежде всего были не конкретные проекты, а единое советское государство). Но сейчас уровень развития рынка стал уже таким, что можно говорить о поставке товара (газа) не конкретным компаниям — оптовым перепродавцам, а в целом «на рынок». Это естественный этап в развитии рынка газа.

Отметим, что необходимость в механизмах финансирования крупных проектов по поставке газа (например, для разработки Штокмановского месторождения газа и транспортировки добытого газа потребителям) сохраняется. Но долгосрочные контракты на поставку газа являются не единственно возможным механизмом финансирования таких проектов. Практика показывает, что международное сообщество кредиторов в состоянии просчитать перспективы спроса на газ в определенных регионах, возможную конкуренцию, стабильность поставок и другие факторы, чтобы сделать вывод о целесообразности выделения средств и на достаточно крупные проекты.

По поводу объемов торговли и роли спотовой торговли существуют одновременно самые различные эмоциональные точки зрения от «расширяющийся рынок» до «практически отсутствует на континенте». По-своему все они правы, но лучшим подтверждением являются цифры. Например, на 1 декабря 2004 года, в независимой «газовой» прессе даются сведения об объемах спотовой торговли только в 3-х точках: NBP (Англия) — дневной оборот спотовых сделок — около 36 млн. фунтов стерлингов, Зебрюгге — 1,7 млн. фунтов стерлингов и на германо-голландском TTF (Title Transfer Facility) — около 18 млн.евро. Очевидно, что данные касаются только официально зарегистрированных в системах сделок (не включают прямых двухсторонних операций купли — продажи).

Характерными особенностями именно спотового рынка является торговля по публичным котировкам в торговой системе и формальное отсутствие необходимости для участника торговли выполнять какие-то дополнительные требования, кроме стандартных требований торговой системы (включая залог). Правда, помимо регистрации в торговой системе, необходимо заключить договор с газотранспортной компанией, обслуживающий соответствующий хаб.

Кроме того, важной особенностью газовой торговли, помимо непосредственного трейдинга, является необходимость номинации (заявок) транспортных мощностей и наличие рынка этих мощностей (заявки на них можно покупать и продавать).

Следует отличать реальный спотовый рынок от краткосрочных двухсторонних сделок (хотя иногда, оценивая объемы спотовой торговли при анализе газового рынка, их перемешивают). В реальной жизни краткосрочные сделки с потребителями газа существовали всегда — образуются новые компании (а особенно — новые дома с газовым отоплением), закрываются старые, реструктурируются существующие, оказывает влияние погода — всегда какие-то объемы газа высвобождаются и, одновременно — требуются новые. Поэтому, очевидными участниками такого псевдоспотового рынка являются национальные газовые компании и, иногда, региональные газораспределительные компании, которые имеют непосредственный доступ к потребителям газа и имеют физическую возможность перераспределять объемы газа, направлять газ в хранилища и извлекать его оттуда (т.е. — балансировать систему).

А реальный спотовый рынок — это достаточно открытый и организованный рынок с ясными механизмами торговли и исполнения сделок, куда можно прийти и просто торговать (покупать и продавать), если ты удовлетворяешь набору формальных условий и зарегистрирован в торговой системе.

Отметим, что либерализация рынка газа — это не только и не столько обеспечение возможности относительно свободной торговли газом, не просто возможность продавать газ по разовым и краткосрочным контрактам. Либерализация рынка газа — это построение принципиально нового механизм «коммерческой» балансировки системы, при котором вопросы физической балансировки четко регламентированы (т.е. четко определено, откуда газ может физически браться, куда физически уходить, рассмотрена куча возможных ситуаций и в каждой заранее описано кто сколько и за что должен платить, кто кому и при каких условиях может ограничивать или прекращать подачу газа). Коммерческая балансировка позволяет потребителям относительно свободно получать газ в нужных им количествах по разным ценам, отражающим общую ситуацию на рынке газа (баланс спроса и предложения) и конкретные требования покупателя по режиму поставки газа (непрерывный, неотключаемый, …).

На спотовом рынке газ многократно перепродается (в NBP в Англии количество перепродаж достигает 20 (характерное — 5-7), а на континенте в Зебрюгге — 5). Для сравнения — количество перепродаж на рынке ценных бумаг в США достигает 250 (но, строго говоря, товарный рынок нельзя сравнивать непосредственно с рынком ценных бумаг).

Великобритания шла к спотовому рынку газа более 10 лет (достаточно серьезных преобразований в газовой отрасли, на последнем этапе разработали детальные юридически корректные организационно-финансовые правила функционирования газотранспортной системы объемом более 2000 стр.). Причем рынок начал достаточно резко расти только после накопления критической массы необходимых изменений (достаточно полной либерализации). Континентальный рынок прошел, наверное, еще не более половины «английского» пути. Хотя, надо признать, что этот процесс всячески пытаются ускорить и, возможно, на западе Европы этот путь будет короче.